Я покачал головой.

— Пока ищем.

Мы двинулись дальше уже впятером. Я чувствовал, как с каждым шагом атмосфера становится все более гнетущей. Иногда мы слышали странные неразборчивые голоса на грани шепота, словно кто-то невидимый наблюдал за нами.

Пройдя по длинному тоннелю, мы оказались в огромной пещере, освещенной странным фосфоресцирующим светом.

— Где мы теперь? — пробормотал Лебедев.

Я не успел ответить. Из темноты вышла фигура, и я с удивлением узнал в ней Волкова. Но что-то было не так — его глаза светились неестественным красным светом, а на лице застыла странная ухмылка.

— А, вот и вы, — произнес он голосом, который казался одновременно его и чужим, — Я ждал вас.

— Волков? — нахмурился Громов, — Что с тобой?

— Если это коньюктивит, то какой-то странный, — озадаченно произнес Лебедев, глядя на глаза Волкова.

— Волков? — усмехнулся тот, — О нет, Волков уже давно мертв. Я лишь использую его тело.

Я напрягся, готовясь к бою.

— Кто ты?

Существо в теле Волкова рассмеялось.

— Я — хранитель этого места. И вы, смертные, не должны были сюда попасть. Вас вообще не должно здесь быть!

— Где Перчинка? — спросил я, чувствуя, как внутри закипает гнев, — Что ты с ней сделал?

— А, твоя дочь? — оно ухмыльнулось еще шире, — Она в безопасности. Пока что. Но если хочешь воссоединиться с ней, тебе придется пройти искупление.

— Какое еще искупление? — спросил Лебедев.

Существо взмахнуло рукой, и перед нами появился портал — огромное черное отверстие в земле, из которого исходил холод и ощущение пустоты.

— Там, внизу, находятся смертные души, — сказало оно, — Твоя дочь среди них. Если сможешь найти ее и вывести обратно — она твоя. Но учти, раз войдя туда, ты можешь никогда не вернуться.

Я посмотрел на портал, чувствуя, как от него веет чем-то знакомым и в то же время чуждым. Это было похоже на Бездну, но… другую.

Я снова посмотрел на Волкова… и произнес:

— А-а-а… а я всё понял.

— Что ты понял? — насторожился тот.

— Ты эгарт, верно? — сказал я.

Волков отшатнулся, словно от удара.

— А ну не смей произносить это слово! — зашипел он на меня.

— Эгарты — это низшие духи в Мире Мертвых, — буднично произнес я, словно читал Лекцию дочерям и остальным, — Выполняют разные незначительные работы, носятся на побегушках у высокопоставленных демонов… И встречаются они только в Мире Мертвых и больше нигде за его пределами. Верно я говорю, Эгарт?

— Прекрати-и-и!.. — взвыл он, бросаясь на меня. Его глаза полыхали красным огнем, а движения стали невероятно быстрыми и текучими. Я сотворил изгоняющую печать, отчего дух заверещал еще сильнее.

— Не вмешивайтесь! — крикнул я остальным, уворачиваясь от удара, — Это тело все еще Волкова, он пока жив!

Одержимый Волков атаковал снова, его руки удлинились, превратившись в подобие когтистых щупалец. Я едва успел отпрыгнуть, чувствуя, как они рассекают воздух в миллиметрах от моего лица.

— Ты не сможешь победить меня, смертный! — прорычал эгарт голосом, в котором смешались интонации Волкова и потустороннего существа.

Я начал быстро складывать печати, уклоняясь от непрерывных атак. Эгарт был силен и быстр, используя все возможности тела опытного Одаренного.

— Папа, осторожно! — крикнула Сахаринка, когда одно из щупалец зацепило мою руку, оставив глубокий порез.

Не обращая внимания на боль, я продолжал концентрироваться. Эгарт, почувствовав опасность, усилил натиск. Он выпустил волну темной энергии, от которой задрожали стены пещеры.

— Все назад! — скомандовал я, видя, как Громов готовится вмешаться.

В последний момент я закончил последовательность печатей и выкрикнул слова древнего заклинания. Яркая вспышка света озарила пещеру, на мгновение ослепив всех.

Когда свет рассеялся, мы увидели Волкова, неподвижно лежащего на земле, а над ним парила полупрозрачная сущность эгарта — сгусток темной энергии с грустной рожей, пойманный в ловушку мерцающего энергетического поля.

Существо билось о стенки невидимой клетки, но не могло вырваться. Тело Волкова приняло нормальный человеческий вид, щупальца снова стали руками.

— Теперь, — сказал я, тяжело дыша и вытирая кровь с рассеченной щеки, — мы поговорим. Лебедев, помоги Волкову.

— У-у-у… сраные смертные! — взвыла сущность, — Ненавижу вас! Вечно вы все портите!

Я посмотрел на пойманного эгарта, который метался в своей магической клетке. Его полупрозрачная сущность то и дело меняла форму, выражая крайнее недовольство ситуацией.

— Полегче, — равнодушно произнес я, постучав по защитной сфере, — Либо я сейчас сложу пару изгоняющих печатей, от которых тебе станет совсем хорошо… хочешь этого?

— Не хочу… — пробубнил дух.

— В таком случае, — начал я, — расскажи мне, что происходит в Мире Мертвых. Почему здесь всё так… изменилось?

Эгарт издал звук, похожий на недовольный вздох.

— А то ты сам не видишь? Всё летит в тартарары! Боги исчезли, Бездна наступает, а мы тут… прозябаем!

— Боги исчезли? — переспросил я, стараясь скрыть свое удивление, — Что ты имеешь в виду? Где Повелитель Царства Мертвых и его Супруга?

— Да кто ж их знает! — воскликнул эгарт, всплеснув призрачными руками, — Просто взяли и испарились в один прекрасный день! Или ужасный, это уж как посмотреть. Я их уже столетиями не видел!

Я нахмурился. Чтобы Аймос и Эгилия просто так взяли и сгинули? Положение этой парочки казалось незыблемым, они в своём царстве Мертвых всегда делали, что хотели. Даже Верховного Громовержца могли послать… завуалированно. Если его приказ им слишком бы не понравился.

Нет, я не верю, что они просто так пропали. Верховный Громовержец не смог бы так внаглую скрутить их, как это провернул с Айсштиль. Тут произошла бы серьезная битва. И разрушения были бы такие, от которых Мир Мертвых не оправился бы до сих пор.

Кроме того, ледяная тюрьма, в которую была заключена Айштиль — это скорей всего дело рук Эгилии. В ее стиле. Ледяной Мир Мертвых, который я использовал, явно в прошлом был отколот от этого измерения.

Подземные Супруг и Супруга явно поддерживали Громовержца и помогали ему. Наказывали неугодных. Но это, кажется, не уберегло их от печальной судьбы.

— И что произошло потом?

— А что произошло? Ничего хорошего! — эгарт явно был рад возможности выговориться, — Мы по инерции продолжали свои обязанности выполнять. Я вот души стращал,