И тогда произошло нечто невероятное. Одно из его щупалец, состоящее из переплетенных душ, потянулось к нам. Но не чтобы атаковать. Оно держало что-то… какие-то свертки.

— Что это? — спросила Перчинка, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

— Кажется… это дар, — ответил я, все еще не веря в происходящее.

Я протянул руку и взял свертки. Их было четыре, каждый излучал странную, древнюю силу. Развернув их, я ахнул от удивления.

Передо мной лежало легендарные артефакты. Ледяное Копье Айсштиль. Кинжал Ноктуса. Браслет Верховного Громовержца. Крылатые сандалии Эстро.

— Ммм… приятный сюрприз, — удивился я, — Но почему? Зачем оно дало нам это?

Я снова посмотрел на существо. И хотя у него не было лица в привычном понимании, я почувствовал… ожидание. Словно оно хотело, чтобы я что-то сделал. Исправил что-то.

Кажется, эта сущность… не однозначное зло.

— Идем, — сказал я Перчинке, крепче сжимая ее руку, — Нам пора уходить.

Мы начали подниматься по склону, прочь от воронки и чудовищного существа. Я чувствовал, как его взгляд следует за нами, но больше оно не пыталось остановить нас.

— Папа, — тихо сказала Перчинка, когда мы уже почти добрались до вершины, — Что все это значит? Что нам теперь делать?

Я остановился и посмотрел на нее. Затем перевел взгляд на оружие в моих руках и снова на бескрайнюю воронку позади нас.

— Это значит, дочка, что у нас появилась новая миссия, — ответил я серьезно, — Мы должны исправить Мир Мертвых. Восстановить баланс. И, кажется… это существо хочет, чтобы мы это сделали.

— Но как? — спросила она, — Это же… огромная задача.

— Да, — кивнул я, — Но кроме нас некому. И главное — мы знаем, что что-то не так. А это уже начало.

Я посмотрел на Перчинку и улыбнулся.

— Готова к новому приключению?

Она на мгновение задумалась, а затем решительно кивнула.

— С тобой — куда угодно, папа.

Мы продолжили подъем, оставляя позади себя жуткую воронку и бесконечный поток душ. Впереди нас ждал долгий путь и, возможно, самая сложная задача в нашей жизни. Но я знал, что вместе мы справимся.

Когда мы наконец добрались до вершины, я увидел знакомый провал в потолке — наш путь обратно в мир живых. Но прежде чем вернуться, я в последний раз обернулся, глядя на жуткий пейзаж позади.

— Мы вернемся, — пообещал я тихо, — И мы все исправим.

Затем, крепко держа Перчинку за руку и сжимая в другой руке свертки с легендарным оружием, я прочитал заклинание и направил энергию вниз. Импульс духовной силы подбросил нас вверх, и через мгновение мы оказались обратно в пещере, где нас ждали остальные.

Громов, Лебедев, Сахаринка и Вафелька бросились к нам, засыпая вопросами. Но я лишь покачал головой, давая понять, что объяснения подождут.

— Нам нужно выбираться отсюда, — сказал я твердо, — А потом… у нас будет много работы.

Все вместе мы бросились вперед по коридору, двигаясь по фосфоресцирующему следу на стенах. Дух сказал — что по этому проходу мы выберемся обратно в мир живых. Думаю, так оно и есть — данная разновидность духов на ложь не способна в принципе.

Аймос как-то разозлился на одного из этих духов из-за маленькой лжи. После чего в качестве наказания вырвал из сущности каждого духа возможность лгать. Очень жестокое наказание, но зато его подчиненные перестали врать… очень удобно.

Пока мы бежали по коридору, я невольно вспомнил Сверхсущность из душ. Честно, не знал, что такое вообще возможно. Но что меня еще удивило — внутри Сверхсущности я не чувствовал Бездны. За все эти тысячелетия она не смогла протянуть свои щупальца к Сверхсущности. Хотя, я уверен, что пыталась, пытается и будет пытаться.

Выглядит, как защитная реакция коллективного разума душ. Видимо, Бездне пока не хватает сил, чтобы поглотить нечто настолько огромное. Но это лишь вопрос времени.

В этом существе сосредоточились все души, умершие за много тысяч лет… Даже страшно представить, сколько их там. Огромная сила, не осознающая себя… Как бы эта Сверхсущность не стала проблемой, сопоставимой по своим масштабам с Бездной.

Каждая душа в Сверхсущности — своего рода клетка в организме. Разумная клетка, прекрасно осознающая, что с ней происходит. Реально, худший кошмар, который только можно представить. Самый настоящий ад…

Меня с самого начала перерождения терзал один вопрос, который я так и не озвучил — а почему к нам до сих пор не вторглись боги из других миров? Ведь у нас огромный мир, в котором множество душ — лакомый кусочек как для Светлых богов, так и для Тёмных. А тут — полный игнор бесхозного мира.

Теперь ответ ясен — другие боги просто боятся нас. Словно Чумы. Боятся заразиться. Они просто обходят безнадежного больного стороной.

Я горько усмехнулся. Ну что ж… придется доказать им всем, что даже самого безнадежно больного пациента можно спасти. Пускай даже лекарство будет сделано на основе самой болезни…

Стены вокруг нас пульсировали, словно живые, а воздух был наполнен странными шепотами и стонами. Я крепко держал за руку Перчинку, а остальные члены нашей группы следовали за нами.

Внезапно из темноты выпрыгнуло несколько монстров — искаженные, полупрозрачные существа с горящими глазами и острыми когтями. Не сбавляя темпа, я выстрелил в них сгустком темной энергии, мгновенно испепелив тварей. Громов поддержал меня, метнув несколько молний в других созданий, появившихся слева.

— Не останавливайтесь! — крикнул я, видя, как Лебедев замешкался, глядя на растворяющиеся в воздухе останки монстров. Кажется, ему было любопытно поизучать этих существ, — Вперед, вперед!

Чем дальше мы продвигались по коридору, тем более странные вещи происходили вокруг. Стены начали мерцать, показывая образы из прошлого и возможного будущего. Я увидел себя на троне Подземного царства, а рядом стояла Эгилия, улыбаясь мне с любовью. В другом видении я был простым смертным, живущим обычной жизнью со своей семьей.

— Не смотрите по сторонам! — приказал я, заметив, как Сахаринка замедлилась, завороженно глядя на одно из видений. Кажется, она видела что-то своё, — Это все иллюзии! Сосредоточьтесь на пути!

Она бросила на меня быстрый взгляд и почему-то покраснела. Словно ее что-то смутило.

Внезапно воздух наполнился голосами. Я услышал смех Насти, зовущей меня по имени. Краем глаза я заметил, как Громов дернулся, словно услышав что-то знакомое.

— Виктор! — раздался женский голос, полный любви и тоски. Громов споткнулся,