— Да. Да. Все в порядке.

— Ты, должно быть, испытываешь такое сильное давление на работе. Я слышала, как Даррел говорил о том, что компании Stinton Group теряют деньги после всего, что происходит. Я подумала, что у вашей автомастерской дела тоже пойдут не слишком хорошо.

— Да, мы получили удар. Stinton Group, кажется, разрушает все, к чему прикасается.

— Это тяжело. Я была так зла на ту группу, когда Тревор Стинтон украл у моего Санни. Но мне действительно жаль старшего брата. Кажется, что теперь все это ложится на его плечи. Все указывают на него пальцами. Обвиняют его. Ожидают, что он все исправит. Он, должно быть, устал.

Мои плечи напрягаются.

Последнее, что я хочу слышать, это сочувствие к бедствию земли, известному как Макс Стинтон.

— Послушай, что, — говорит мама, ее красивый акцент усиливается, — я попрошу Санни и Даррела забрать Бет вместе с мальчиками.

— О, нет. Все в порядке.

— Не беспокойся об этом. Ты просто позвони в школу, чтобы они сообщили Бет. Мы присмотрим за ней здесь, на ферме, чтобы ты могла побыть с мамой наедине.

— Мама…

— У тебя такая ответственная работа. Вечно получаешь порезы от этих машин. А потом тебе приходится возвращаться домой и быть матерью-одиночкой. Это утомительно. Я выматываюсь при одной мысли об этом. На твоих крошечных плечах столько ответственности.

Слезы наворачиваются мне на глаза. Ужасно, что я сейчас на грани слез. Я пережила гораздо худшее, чем доброе напутствие от матери моего друга.

Закаляйся, Дон.

Я быстро моргаю и изо всех сил сдерживаю слезы. — Спасибо.

— О, не благодари меня. Просто приходи с аппетитом сегодня вечером.

Я вешаю трубку и возвращаюсь к своей машине. Тепло разливается по моему телу, но я и пальцем не шевелю, позволяя своим мыслям блуждать.

Каждый раз, когда Санни жалуется на то, какая любопытная ее мама, я всегда ощущаю легкий трепет в груди, но раньше никогда не могла понять, почему.

Теперь я могу.

Это ревность.

Санни может жаловаться на свою маму, потому что она у нее есть. Для кого-то вроде меня, выросшей с отцом, который едва знал, как причесать меня, одеть в оборки и бантики или успокоить меня, когда половое созревание захлестнуло всевозможными эмоциями, все по-другому.

От одного разговора с мамой Мойрой у меня словно гора с плеч свалилась. Небо прояснилось, а мир стал немного ярче.

Я улыбаюсь, когда беру сканер и считываю длины волн. Улыбаюсь, когда возлюсь с датчиком давления, и улыбаюсь еще шире, когда это дает мне желаемые результаты.

К тому времени, как я настроила свой движок так, чтобы он показывал наилучшие показатели, петля, которую Макс Стинтон набросил мне на шею, уже не кажется такой тугой. Надежда зарождается в моей груди, покалывая от пальцев до макушки.

Я могу удержаться, чтобы не утонуть в его беспокойных голубых глазах. Я могу не задохнуться от его хватки.

Я буду его марионеткой, но не сдамся полностью.

Я собираюсь сразиться с ним.

Каждый.

Шаг.

Потому что Stinton Group, возможно, и смогла бы загнать меня в угол, но я никогда не буду принадлежать им.

Мне все равно, что написано в этом контракте — я не продаюсь.

А Макс Стинтон еще пожалеет, что связался с Дон Баннер.

Война против Макса Стинтона начинается сегодня.

Мне просто нужно сделать небольшой крюк в спальню моей дочери, чтобы сначала разбудить ее перед школой.

— Бет.

— Мама. — Моя дочь стонет. — Еще пять минут. Я наелась после ужина с тако.

— Еще пять минут? Сегодня это не сработает, дорогая. У меня назначена встреча.

Она приоткрывает один глаз. — Так ты не везешь меня в школу?

— Итак, я отвожу тебя в школу пораньше. — Я трясу ее за плечи. Золотистая шляпка на ее волосах переливается на солнце. — Элизабет.

— Нет. Я лучше останусь дома. — Она закрывает лицо костлявой рукой. Подол ее синей пижамы задирается, обнажая выпирающий пупок.

— Я думала, тебе нравится школа?

— Это скучно. И я ненавижу домашнюю работу.

Я смеюсь. — Теперь ты говоришь как Бейли. — Ее лучший друг постоянно жалуется на количество домашней работы, которую ему задают. — Вставай, турбо.

— Мффф. — Она глубже зарывается под одеяло.

— Элизабет.

— Еще пять минут, мам.

— Я…

Раздается звонок в дверь.

Я подпрыгиваю и верчу головой по сторонам. Кто бы это мог быть? Я смотрю на часы. Стинтон сказал, что пришлет машину, но он же не приедет так рано, не так ли? Я знаю, что он ужасен, но ожидать, что я так рано вползу в рабочий режим, — это поведение злого повелителя следующего уровня.

Я спихиваю свою дочь с кровати и похлопываю ее по ноге. — Тебе лучше убраться с этой кровати к тому времени, как я вернусь сюда.

Она стонет и дрыгает ногами, как ныряльщик, всплывающий на поверхность.

Закатив глаза, я выхожу из спальни Элизабет и направляюсь к входной двери. Снова раздается стук. Я смотрю в глазок. Стинтона по ту сторону нет. Что хорошо для него, потому что я, вероятно, ударила бы его кулаком в грудь за то, что он посмел переступить порог моего дома.

Однако я тоже не узнаю мужчину с другой стороны.

Я также не понимаю, почему на нем поварской колпак.

И почему он везет тележку, нагруженную кастрюлями из нержавеющей стали. Или почему запах еды внутри этих кастрюль такой вкусный, что проникает сквозь стены и щекочет мой нос, как перышко.

Быстро моргая, я кричу через дверь. — Сэр, вы ошиблись квартирой. Я думаю, вы хотели передать это кому-то на северной стороне. Просто продолжайте, пока не начнете видеть особняки и квартиры стоимостью в сто тысяч долларов.

Плотнее запахивая халат, я начинаю отходить от двери, когда таинственный старый повар хрипит: — Мисс Баннер?

Я замираю.

— Мисс Баннер, у меня для вас доставка.

— Доставка? — Моя дочь гарцует по коридору. Ее карие глаза останавливаются на мне, а затем на двери. Плавными движениями она запрыгивает на подлокотник дивана и поджимает одну ногу в пижаме под другую. — С каких это пор тебе доставляют завтрак?

— Я… -

— Мисс Баннер?

Озадаченная, я распахиваю дверь и ахаю, когда шеф-повар проносится мимо меня, волоча за собой тележку. Я бы закричала и попыталась отбиться от него, но этот запах… о, это восхитительно.

— Добрый день, — говорит он бодрым голосом. — Я шеф-повар Эймсли.

— Что вы делаете в моем доме? — Я складываю руки на груди. — Что все это значит?

— Вы выиграли пожизненный запас… — Он делает паузу и закатывает глаза, пытаясь вспомнить сценарий, которым ему скормили: — пожизненный запас блюд от моей кейтеринговой компании.

— Вау! — Бет спрыгивает с дивана и подходит к нам. — Мы действительно кое-что выиграли.

— Нет, мы этого не делали. — Эта нелепая попытка протянуть оливковую ветвь пропитана запахом Стинтона. — Должно быть, это какая-то ошибка.

Бет вскакивает на ноги. — Мам, мы никогда ничего не выигрываем. Мы,