Шрифт:
Закладка:
Едва вступив на должность министра, Воронцов составляет «Всеподданнейшую записку», в которой он излагает свои основные принципы по реорганизации ведомства с целью экономии его средств, сокращения штатов и расходов на управление. И здесь он высказывается за протекционизм в отношении крестьянских обществ, арендующих удельные земли, против «обременения усиленными арендными платами крестьянских обществ, которым при найме земель, по моему распоряжению, будет отдаваться предпочтение перед другими конкурентами»{116}.
Следует обратить особое внимание на такое начинание, как попытка создания фермерских хозяйств посредством сдачи в аренду земельных участков на удельных землях юго-западного района. Можно было бы перечислить и меры по наиболее рациональной эксплуатации удельных лесов, изменение способов хранения капиталов (переведены в Государственный байк) и др.{117}
Оценивая в целом преобразования в ведомстве императорского двора и уделов, проведенные в бытность Воронцова-Дашкова, необходимо квалифицировать их как буржуазные по своему характеру. Это был первый самостоятельный опыт Воронцова-Дашкова как государственного деятеля, выявивший в нем черты реформатора буржуазного типа. Деятельность его на этом посту протекала в период общего кризиса системы, когда самодержавие предпринимало систематические попытки укрепления своей социальной основы. В частности, имеется в виду политика царизма по укреплению классовых позиций дворянства в 80-е годы и в первой половине 90-х годов. «Продворянская политика, — констатировал исследователь этой темы Ю. Б. Соловьев, — начинает приобретать все более определенные черты ко времени коронации, когда царь должен был показать, какого он будет держаться направления»{118}. Во время наконец состоявшейся коронации в мае 1883 г., а затем в рескрипте от 21 апреля 1885 г., посвященном 100-летнему юбилею «Жалованной грамоты», Александр III определил назначение и сферы деятельности дворянства, которому отводилась приоритетная роль в общем управлении страной{119}.
Правительство приняло или в той или иной мере удовлетворило большую и важнейшую часть дворянских ходатайств, которые по существу были шагом назад, к пореформенной России, поскольку реализованы они были в традициях дореформенной эпохи{120}.
В этой связи было бы интересно знать, какова была позиция Воронцова-Дашкова, одного из крупнейших русских помещиков и представителя знатного дворянства, обстановке борьбы за укрепление его экономического положения и усиление политической (сословной) власти.
«Но если в своей деятельности на посту министра императорского двора и уделов он действовал в духе буржуазного предпринимательства, приводя в движение земельную собственность и капитал удельного ведомства, то, отношение к дворянству всецело отвечало требованиям правительственного протекционизма. Более того, Воронцов-Дашков как бы персонифицировал примыкавшее к утверждавшемуся в правительственных сферах дворянское направление, которое главную социальную опору видело прежде всего в аристократической части дворянства{121}.
Воронцов-Дашков принимает участие в учрежденном в 1897 г. Особом совещании по делам дворянского сословия, в котором его взгляды на этот предмет получают дальнейшее развитие. Предлагаемые им меры находились в контексте программы совещания по изысканию способов укрепления положения дворянства во всех аспектах: хозяйственно-экономическом, корпоративном и пр. Воронцов выступал за создание майоратов в целях консервации дворянского землевладения, усиление влияния поместного дворянства, введение в деревне единовластия в лице должности начальника уезда, каковым мог быть предводитель дворянства{122}, учреждение стипендий для молодых дворян в высших сельскохозяйственных школах с тем, чтобы окончившие их «сели на землю» и выполняли «исконную дворянскую задачу»{123}, и т. п. Таким образом, в вопросе сохранения дворянского землевладения Воронцов стоял на позициях консервативного большинства, соответствовавших по своему духу дореформенным представлениям.
Деятельность Воронцова-Дашкова в качестве министра не ограничивалась собственно ведомственной сферой. Его участие в обсуждении тех или иных правительственных начинаний, будь то в Особом совещании, Комитете министров или в Государственном совете и прочее, позволяет характеризовать его как государственного деятеля в рамках гораздо более широких.
Его политические позиции не всегда были последовательны, подчас противоречивы. Как мы могли убедиться, он был ярым сторонником упрочения положения дворянства, но одновременно выступал за отмену гражданских чинов, что было обусловлено существованием института сословных ограничений{124}. Воронцов выступил против проекта реформы крестьянского управления в форме института земских начальников, противопоставив ему свой проект реформы местного управления: создание института уездных начальников, аккумулировавших бы в своих руках все функции административной власти{125}. Но если проанализировать его позицию по вопросам крестьянского землевладения, то она, как это пи странно, отличалась наибольшей последовательностью. Он был убежденным противником общины, прекрасно сознавал экономическую нецелесообразность общинных порядков. Его опыты по налаживанию фермерских хозяйств на базе удельных земель являлись попыткой реализации его взглядов на необходимость введения подворного земельного надела.
Здесь было бы уместно привести пространную, но звучащую вполне современно выдержку из письма Воронцова Александру III. Узнав о том, что на русском рынке появилась американская мука, он с горечью пишет? «…ио что в самой России Америка может конкурировать с нами мукой, это уже совсем плохо. — Вот до чего дошла большая житница Европы. Оскудела опа, бедная; оскудела по вине либеральных теорий людей шестидесятых годов, которые ввели безначалие в крестьянской среде под названием самоуправления и систематически разоряли землю общинным владением с присущими ему частыми переделами душевых наделов. Можно ли безнаказанно в течение 1/4 столетия вкривь и вкось вспахивать землю, выжимая из нее все соки и ничего ей не возвращая; а это делается на всей надельной русской земле… Это будет продолжаться, пока не введется подворный земельный надел… не подлежащий отчуждению». Только в последнем случае, по убеждению Воронцова, «земля увидит наконец хозяина, благосостояние которого связано с ее обогащением, а не проходящую душу, которая ее царапает кое-как, зная, что она достанется другому». Поэтому он противник семейных разделов, что и определило его позицию при обсуждении соответствующих проектов.
Воронцов-Дашков принимает близко к сердцу ужасающее положение в деревне в связи с голодом 1891 г. Он неоднократно обращается со своими тревогами к царю. Находясь в Ново-Томникове, он являлся непосредственным свидетелем надвигавшейся беды. «Здесь мы собираемся голодать», пишет он, жара свыше 40°, озимые хлеба у крестьян погибли совершенно, а яровые выжигаются беспощадно, «положение в высшей степени срочное и требует скорой помощи». Воронцов считал необходимым создать Комитет для призрения голодающих под эгидой императрицы или наследника престола.
Заключительные слова обращения к царю характеризуют Воронцова как гражданина, умеющего сострадать «простому мужику». «А ежели бы при этом Ваше Величество объявили, что ввиду общего бездействия в настоящем году при высочайшем дворе не будет ни балов, ни больших обедов, а деньги, на это обыкновенно истрачиваемые, Вы жертвуете как первую лепту в фонд
