Естественно, меня пытают первым о том, что я делал и творил. Рассказываю почти всё без утайки, опустив только встречу с Рианнон. После рассказа про Мрачные острова замечаю взгляды родных — они так похожи на наши с Красавчиком, когда мы отплывали от острова мразей. Даже нежная Сарния смотрит как судья, вынесший смертный приговор убийце близкого человека.

— Разберёмся! — за всех говорит Венцим, озвучивая общий настрой.

— Ладно! — меняю я тему. — Отец! Что-то резво вы Теней в столице обезвредили! Всё хотел тебя спросить об этом, но времени не было.

— Особо рассказывать нечего — почти всё мимо меня прошло, а я лишь чётко исполнял приказы, — пожал плечами ренгафар. — После того как ты отбыл, братец жены канмерта Браир выдвинул интересную идейку, что нас всех продолжают водить за нос и двенадцать рундин никто ждать не собирается… Не люблю этого пропойцу, только Хиргов служитель в обмане никому не уступит. Ну мы с присмером Жаниром явились с подобными речами к кангану Звейнициллу. Тот долго думал, взвешивал, а потом распорядился, чтобы до восьмой рундины всё готово было к защите столицы. Следом за этим договорился с орландским герцогом Аргайлом о взаимопомощи.

К моменту начала бойни пираты активизировались на море, пытаясь отвлечь наших моряков и заставить уйти из портов. Мы сделали вид, что отбыли, но на самом деле орландские моряки под нашими флагами стали «воду отвоёвывать», а вертунгцы тихо переправились на торговых судах обратно, тайно дожидаясь Теней в столице. Сложное ожидание было, но оно того стоило! А! Совсем забыл! Литария, я ж теперь на берегу, как ты и мечтала! Можешь поцеловать нового Советника Силы!

— Поздравляю! Ты заслужил, и лучшей кандидатуры не было! — не замедлила исполнить шутливый приказ мама. — Только теперь и понять тяжело, где безопаснее — в море или на суше…

— Вот завтра и выясним, — серьёзно сказал батя, обнимая мать. — Канган Звейницилл приказал всем нам явиться перед его ясные очи для серьёзного разговора. Даже Сарнию вызывает.

— Да… — разочарованно протянула матушка. — Старею и хватку теряю. Если за все эти дни Тойбрел не начал от меня прятаться, значит, не дожала где-то.

— Нет, Литочка! Ты ещё мне пару наследников родишь, пока постареешь! Думаю, что канган нас всех позвал, чтобы было кому тебя скрутить, если буйствовать начнёшь! Мудрый правитель, ничего не скажешь! — рассмеялся отец.

— Думаешь?

— Уверен!

— Ладно… Но учтите! — грозно нахмурила брови Литария в притворном гневе. — Чтобы меня обезвредить, постараться надо! Я просто так сдаваться не намерена!

И вот тут рассмеялись мы все. Какая же долбанутая у нас семейка! Лучшая в мире, и роднее некуда!

60. Каждому своё

Следующим утром Ладомолиусы принарядились как следует: отец надел свой парадный мундир со всеми медалями и орденами, мама и Сарния в шикарных туниках и драгоценностях. Один я в простом мундире безопасника — не время было, чтобы по портным бегать.

Скептически оглядев меня с ног до головы, Литария произнесла:

— Мда… Символом богатства и знатности рода тебя сложно назвать, Ликк! Но… Так даже лучше! Скромный герой, всегда стоящий на страже Родины! Уже не Гратилийский вор, а «карающий меч» Свободного Вертунга, готовый в любой момент вступить в бой! Отличный контраст с нашими одеяниями!

— Так, может, и мне надеть походный мундир? — поинтересовался отец.

— Нет, дорогой! Хватит в семье и одного «бессребренника»! Мера важна во всём.

По приезде во дворец у входа нас встречает почётный эскорт. Ого! Сдаётся мне, что раз такая милость, то сегодня «канганские плюшки» при всём придворном народе раздавать будут! Ведут по коридору, заставляя всех расступаться перед нами и провожать с лёгкой завистью.

Неожиданно процессия останавливается — впереди стоит эканганда Ирисия. Матерь божья! Краше в гроб кладут! От той, пышущей здоровьем прекрасной обольстительницы, которую я в последний раз видел во время её попытки отомстить, ничего не осталось: худющая, как щепка, потерянная вся, даже яркие бирюзовые глаза потускнели.

— Уважаемые Ладомолиусы, — тихо говорит Ирисия. — До начала официальных мероприятий ещё есть время, и я прошу разрешения поговорить с Ликкартом наедине. Это важно…

— Надеюсь, без очередного похищения моего сына? — серьёзно спрашивает Литария, даже не пытаясь придать своим словам шутливый тон.

— Обещаю, ридганда, — кивает девушка.

И вот мы в её комнате. Стоим, глядя друг на друга, не решаясь начать тяжёлый разговор.

— Ты так изменился… — первой начинает Ирисия. — Лицо обветренное, как у моряка, и непривычно видеть тебя без той роскошной шевелюры.

— Да отрастёт, — отвечаю ей, проводя рукой по ёжику волос.

— Отрастёт, — грустно улыбается она. — Я виновата перед тобой…

— Эканганда, я же написал, что не собираюсь мстить и прочее.

— Дослушай! — Ирисия с мольбой посмотрела в мои глаза. — Когда ты тогда так жестоко предал меня, я не находила себе покоя, ища способы, как отплатить тебе за подобное! Разлюбив, возненавидела! А потом ты вышел из тюрьмы, и я чуть с ума не сошла, понимая, что, продолжая ненавидеть, снова влюбляюсь! Гнала от себя это, но становилось только хуже — ненависть перекрывала всё! Даже здравый смысл! Ты спасал меня и страну, а я лишь лелеяла планы мести! Если бы была чуть умнее и доверилась, то, может, и не случилось всего этого кошмара! Может, всё пошло бы по-другому! Кровь всех убитых на моей совести! Их кровь и твоё разочарование во мне!

— Вполне вероятно, что могло быть и хуже, — прервал я её. — Никто не знает, как стали бы действовать Тени, разрабатывая новый план. Во всём виноваты лишь бесцветные, но не мы.

— Дослушай, Ликк… Пожалуйста… Я очень долго готовилась к этому разговору… Понимание, что всё не то, что мне казалось, стало приходить после моей попытки опозорить тебя перед Гратилией. Мерзостно на душе и от содеянного, и от взглядов близких людей, для которых теперь стала, если и не куском дерьма, но измазана им, точно. Месть… Она должна была быть, но не такая или не тому. Папа ещё старался поверить и прощал — он очень меня любит. Дядюшка Жанир, как мудрый присмер, видел больше других. Но только они… Пыталась достучаться, докричаться до сердец, что раскаиваюсь и всё поняла, но меня не слышат. Да и как услышать, если сама себе противна! Даже в зеркало боюсь смотреть, чтобы не увидеть мерзкое лицо! Собственное! А ты… Ты был далеко, опозоренный и преданный теперь уже мной, но рисковавший жизнью за страну и даже за меня, недостойную дочь Звейнициллов.

— Знакомо, — вздохнул