Это был первый и последний раз, когда я видел лицо Эриноса. До своей камеры он не добрался, умерев по дороге. Старое, изношенное, чёрное сердце не выдержало потрясений и остановилось. Даже таким образом предатель страны и Большой Брат Теней умудрился нам насолить — слишком много в его голове было другой важной информации, которую нам теперь не узнать… Жаль! Мразь заслуживал публичной казни!

Как только увели Илеста Адрокиуса, канган сразу повернулся ко мне и обнял.

— Спасибо, сынок! Второй раз… третий уже, задницу мою спасаешь! Да и Хирг с ней! Страну — вот что главное! Но все благодарности потом, а сейчас поступаешь заместителем Советника Безопасности. И давайте уже на пару отмывайте столицу от гиргоповской грязи! Бороду свою поганую сбрей, оденься прилично и начинай!

— Ваше Сияющее Величие! — в дверь вошёл с докладом не кто иной, как мой отец. — Основные бои закончены! Очаги сопротивления ещё остались, но лишь во Внешнем городе! Порт, Средний и Властный полностью под контролем морских сил и стражи! Жертвы есть, хоть и намного меньше, чем могло быть. Победа однозначно за нами!

— Ренгафар Венцим Ладомолиус! — официально произнёс Тойбрел Звейницилл. — С этого момента пост Советника Силы Ваш! Мой первый приказ — арестовать бывшего Советника Силы Ократа Чамолиуса! При невозможности захвата — уничтожить!

— Есть! — отчеканил отец и вдруг подмигнул мне.

— Да ладно! — улыбнулся канган. — Обнимитесь уже! Что ж я, зверь какой-то? Всё понимаю!

И началось! Полторы рундины практически без сна и отдыха ловили, выслеживали и уничтожали притаившиеся остатки Теней Бесцветного. Стычки сменялись допросами, а после новой информации опять выискиваем лежбища затихарившихся ублюдков. И снова допросы… Запутанная, серьёзная преступная сеть, которую сами без выбитых показаний из Эриноса никак бы не накрыли!

Я предавался этому делу с остервенением, испытывая не только злой азарт охотника, но и личные мотивы…

Патлок погиб… Мой первый друг в этом мире, мой товарищ и во многом учитель, не дошёл тогда с донесением до дворца. По словам «краба», с которым они вместе пробирались во Властный город, неожиданно появившаяся из подворотни очередная банда пиратов зажала их основательно. Патлок на правах старшего приказал моряку идти дальше одному, а сам попытался задержать бандитов. Больше его никто не видел — лишь только приметная сабля нашего Болтуна была найдена в одной сгоревшей хижине, неподалёку от того места…

В душе поселилась боль утраты, которую ничем нельзя было вытравить. А Альда… Почерневшая от горя, она просто сходила с ума, зверея при виде любого бесцветного! Бросалась, словно бессмертная в драки и вырезала всех ублюдков, не давая возможности допросить их. В какой-то момент, после её очередного срыва, я в приказном порядке отправил Занозу во Властный город. Со скандалом, криками и многими обидными словами, но она всё же послушалась и теперь проводила всё время возле постели Красавчика, пытаясь хоть как-то забыться и отблагодарить бравого абордажника, спасшего ей жизнь.

Энфар Сулёма пока ещё не пришёл в сознание, но опытные дворцовые лекари утверждают, что у парня есть шансы выжить. Молюсь за него всем богам! Мы же с Красавчиком столько вместе пережили, и он теперь не просто один из «крабов», а тоже друг! Верный друг, способный пожертвовать собой и прийти на помощь! Только бы выкарабкался! Хватит смертей! Кровь и трупы снятся во время редких минут забытья! Я больше не могу никого терять! Просто не выдержу…

— Собирайся, Ликк, — с такими словами зашёл в мою комнату отец. — Больше здесь делать нечего. Со столицы снято оцепление, и Соггерт сказал, чтобы я забрал тебя с его глаз долой. Домой… Что там наши женщины напридумывали, сидя под жёсткой охраной, даже представить боюсь. Пора их обнять!

Едем в карете. Оба откинулись на спинки диванов и дремлем — на большее сил не хватает. Открываются ворота, и мы, разом очнувшись от сна, посмотрели друг на друга.

— Батя… — говорю ему я. — Может, к Хиргу эти обычаи? Так хочется по траве пройтись и нормальным воздухом подышать?

— Вот и не верь после этого, что ты мой сын! — довольно произносит ренгафар. — Сам мечтаю!

Мы выбираемся из кареты и идём по широкой зелёной лужайке к дому. За нашими спинами остаётся боль и копоть столицы, а впереди с каждым шагом приближается родовое гнездо, где сосредоточено всё лучшее, что есть в наших жизнях.

Какая-то зверюжина мчится нам навстречу. Останавливаемся. Но… Опасения беспочвенны! Это Пират! Мой верный пёс! Вымахал из щенка до серьёзных размеров, но всё такой же дурак! Кидается мне на грудь, чуть не сбив с ног своей тушей! Радостно скулит и пытается облизать лицо, стоя на задних лапах. Потом замирает, повторяет процедуру приветствия с Венцимом и снова ко мне! Сжимаю его крепко, прижимаю и просто растворяюсь в этой собачьей верности!

Крик отвлекает… Вижу, что со стороны дома несутся ещё два силуэта. Лиц не рассмотреть, но и я, и отец знаем, кто это! Тоже наплевали на все обычаи встречать у стола! Мама и сестра! Ещё минута и мы обнимаемся! Все четверо! Нет никаких слов — просто полное единение душ!

Понимаю, что плачу. Впервые за эти тяжёлые рундины расчувствовался, словно кисейная барышня! И не стыдно! Это не слёзы слабости, а счастья и очищения! Смотрю на Венцима — тоже не сдерживает эмоций! Про маму с сестрёнкой и говорить не приходится! Кажется, сегодня Ладомолиусы смогут наполнить целое море своими слезами!

— Я… — шмыгая носом, говорит дрожащим голосом Литария. — Когда увидела, как Пират рванул, сразу всё поняла! Таких собак больше нет и не будет! Хвостом виляет, радостно гавкает! Значит, оба вернулись! Простите, что тут, но сидеть в доме не смогли! Видно, в каждом любящем человеке есть что-то от преданной собаки!

— Мы с Ликком из этой породы! — отвечает отец, вцепившись в мать мёртвой хваткой. — Сами, как верные псы, а живучие, как котяры!

— Лииикк… — тихо шепчет Сарния, прижавшись к моей груди. — Мы, кажется, не Ладомолиусы, а зверинец теперь! Осталось маму тиграном обозвать и меня червячком яблочным.

— Нет, родная! — глажу её по голове. — Люди! Любимые и неразлучные! Но… Про червячка я запомнил!

— Так и знала, что что-то подобное скажешь… — довольно пропищала она. — Как же я по тебе соскучилась!

Наконец мы смогли успокоиться и разместиться на открытой веранде нашего дома. Стоило бы начать банкет в главной зале, но сегодня всё наперекосяк, и плевать