Да, его положению не позавидуешь! Он – совершенно один, душа обнажена и поражена страхом. На нем – тяжелый груз. Мысль о встрече с Селадором смущала и пугала его. Селадор способен разглядеть суть человека, какие бы маски тот ни надевал. Селадор был психоаналитиком для психоаналитиков.

Он же станет унижать меня, думал Десейн. Зачем только я согласился с ним встретиться? Он начнет провоцировать меня, я сорвусь и раскроюсь. И он все узнает обо мне и моем поражении.

Десейн почувствовал, как его личность сворачивается, скукоживается в крохотную раковину, слабо защищенную рассыпанными по поверхности мишурой и блестками. Селадор наступит на нее всей мощью своей прозорливости, и от Десейна ничего не останется.

Дверь в коридор отворилась. Медленно, делая над собой неимоверные усилия, Десейн повернул голову к двери.

Селадор стоял в проеме – высокий, с ястребиными чертами смуглого индийского лица и посеребренными висками, в серебристо-сером твидовом костюме. У Десейна возникло странное, размытое ощущение, будто он уже видел это лицо в прошлой жизни, и эти ланцетоподобные глаза когда-то уже смотрели на него из-под тюрбана, украшенного алым рубином.

Он покачал головой. Это – безумие!

– Гилберт! – воскликнул Селадор, войдя в комнату. – Что вы с собой сделали?

Слова, произносимые с оксфордским акцентом, будто молотки, постукивали Десейна по вискам.

– Мне сказали, вы пострадали во время пожара.

Так это и начинается, подумал Десейн.

– Да, руки, – отозвался он. – И немного лицо.

– Я приехал утром. Мы о вас волновались. Ни слова за четыре дня!

Селадор остановился перед Десейном, частично загораживая вид на веранду.

– Выглядите вы пугающе, – заметил он, рассмотрев его. – Хотя шрамов на лице я не вижу.

Десейн поднял руку к щеке, и щека вдруг оказалась его собственной. Кожа была новой и гладкой.

– Какой-то здесь странный запах! – произнес Селадор. – Не будете возражать, если я открою эти двери?

– Конечно!

Десейн вдруг почувствовал, что пытается отогнать от себя глупую мысль – что Селадор это совсем не Селадор. В его речах не было селадоровой глубины и основательности, зато манера поведения отличалась от того, как вел себя Селадор. Может, он каким-то образом изменился?

– Отличный солнечный денек, – улыбнулся Селадор. – Почему бы мне не выкатить ваше кресло на террасу? Вы бы подышали свежим воздухом. Для здоровья полезно.

Неожиданно Десейном овладел страх. Веранда являлась источником опасности. Он попытался заговорить, возразить, но не сумел. Приняв молчание Десейна за согласие, Селадор вывез кресло-каталку на террасу.

Солнечный свет согрел Десейну лицо. Свежий бриз, почти без запаха Джаспера, освежил его кожу и прочистил голову.

– А разве вы… – начал он.

– Ветерок бодрит! Не находите? – сказал Селадор.

Он остановился на краю крыши, возле невысокого парапета, сел на уступ рядом с креслом-каталкой и, положив руку на его спинку, произнес:

– По-моему, ваша палата прослушивается. А здесь у них вряд ли что-то есть.

Десейн ухватился за колеса каталки, испугавшись, что кресло может поехать вперед и сбросить его с террасы. Посмотрел вниз на парковку с машинами, на газон, деревья и цветы. До него не сразу дошел смысл слов, произнесенных Селадором.

– Прослушивается… – пробормотал он, после чего повернулся и посмотрел на босса, в его проницательные глаза.

– Вероятно, вы еще не вполне в себе, – заметил Селадор. – Это понятно, если учесть, через какие испытания вы прошли. Я вывезу вас из этого города. Не волнуйтесь, не пройдет и недели, как вы окажетесь в безопасности, в нормальной больнице, в Беркли.

Сознание Десейна вновь стало ареной борьбы. Безопасность? Что за нелепое слово! Вывезу! Нет, он не мог покинуть долину Сантарога. Но он должен! Отправиться во внешний мир? В это отвратительное во всех отношениях место? Душа его разрывалась.

– Вы употребляли наркотики, Гилберт? – спросил Селадор. – Если ваше состояние оценить…

– Я в полном порядке.

– Вы ведете себя странно. Даже не спросили, нашли ли мы что-то по вашим наводкам.

– Что же?

– Источник горючего, которым они торгуют, вполне обычный, особенно, если учесть экономические преференции людей из долины. Покупают у независимого дилера, расплачиваются наличными. Министерство сельского хозяйства оценивает сыр и прочие продукты их кооператива как вполне нормальные и здоровые. Специалистов по недвижимости, однако, напрягает факт, что только жители долины имеют право покупать тут недвижимость. Похоже, они нарушают антидискриминационные законы в этой сфере.

– Нет, – возразил Десейн. – Все здесь не так очевидно.

– По вашему тону можно понять, что вы нашли скелет в шкафу? И что это за скелет?

Десейн почувствовал, как вампир долга вцепился в него и принялся сосать кровь. Селадор, конечно же, опустошит его. Он покачал головой.

– Вам нехорошо, Гилберт? – спросил Селадор. – Я вас утомил?

– Нет. Если не торопиться… Доктор, вы должны понять. Я…

– А где ваши записи, Гилберт? Полагаю, я смогу прочитать ваш доклад, и мы…

– Они погибли. В огне.

– Да, я помню, этот Пиаже что-то сказал о вашем «Кемпере», что он сгорел. Значит, все превратилось в дым?

– К сожалению.

– Ну что ж, Гилберт! Тогда мне придется все услышать из ваших уст. Есть ли у них слабое место, которым мы можем воспользоваться?

Десейн вспомнил о детском труде в теплицах, о тех, пусть и немногих, сантарогийцах, чью психику разрушил Джаспер; о самом Джаспере с его явно наркотическими свойствами. Вот они, бомбы, способные уничтожить долину.

– Что-то обязательно должно быть, – продолжил Селадор. – Вы продержались много дольше, чем ваши предшественники. И, как я понял, могли передвигаться совершенно свободно. Я просто уверен, что вы что-то обнаружили.

Продержался дольше, чем другие, подумал Десейн. В этой фразе Селадор раскрылся полностью. Десейн, словно сам принимал участие перед отправкой в долину в обсуждении собственной кандидатуры, услышал: «У Десейна есть связи в долине – девушка. Это то, за что мы зацепимся. И, конечно, поэтому есть надежда, что он протянет дольше, чем прочие».

В том, что все происходило именно так, Десейн был уверен. Он для них – лишь инструмент, средство. Протянет – хорошо, погибнет – найдут другого. Отвратительно!

– Их было два или больше? – спросил он.

– Что?

– Сколько людей вы сюда послали – до меня?

– Я не вижу причины, по которой…