Шрифт:
Закладка:
– Если грубой силой не управлять, – продолжил Десейн, – она выходит из-под контроля и уничтожает саму себя. Цивилизация, основанная на силе и деньгах – это сплошные поля сражений. Вы дали этим полям особые имена: рынок, торговля, судебная система, избирательная система, сенат, аукционы, забастовки. Но, как бы вы их ни называли, их суть в том, что каждое из них – поле, где льется кровь. Вы не сможете это опровергнуть, потому что знаете – все, сражающиеся на этих полях, используют обширные арсеналы орудий подавления и убийства – от слов до пушек.
– Вы защищаете местных мошенников, – заметил Селадор.
– Конечно, защищаю! Только здесь у меня по-настоящему открылись глаза. Я протянул дольше прочих, говорили вы. И вы возлагали на меня такие надежды! Я вижу вас насквозь, лицемер!
– А теперь послушайте меня, Гилберт!
Селадор встал и гневно посмотрел на Десейна.
– Знаете, что возмущает меня более всего? – не дал ему сказать и слова Десейн. – На самые гнусные свои дела вы набрасываете покров законности и справедливости. Меня от вас…
– Доктор Гил!
Сзади послышался голос Бурдо. Тот звал Десейна, стоя в раскрытых французских дверях. Чтобы развернуться, Десейн крутнул левое колесо назад, а правое вперед. Кресло резко повернулось, и в тот самый момент, когда Десейн встретился взглядом с официантом, он почувствовал, как кресло, делая маневр, обо что-то ударилось. Резко повернув голову в сторону, где стоял Селадор, он успел заметить только, как две пары ног исчезли за парапетом. Раздался громкий отчаянный крик, за ним последовал самый отвратительный из ударов о землю, которые Десейн когда-либо слышал.
Бурдо мгновенно оказался рядом. Перегнувшись через парапет, он посмотрел на находившуюся внизу парковку.
– Господи, – пробормотал он, – какой ужас! Еще один несчастный случай! Когда же они перестанут нас преследовать?
Десейн поднял к лицу свои ладони и взглянул на них. У меня не хватило бы сил сделать это, сказал он себе. Я был болен. Я слишком слаб!
– Важнейшим фактором, способствовавшим несчастному случаю, – произнес Пиаже, – была собственная неосторожность погибшего, который стоял слишком близко к краю крыши.
Дознание проводилось в комнате Десейна.
– Изолированный бокс, – сказал он, объясняя, почему именно здесь удобно заниматься выяснением причин гибели доктора Селадора, – расположен в непосредственной близости от места происшествия. Кроме того, так будет удобно доктору Десейну, поскольку он еще не вполне оправился от шока и последствий ожога.
Особый дознаватель, присланный из офиса Генерального прокурора штата, явился за несколько минут до десяти часов утра – срока, на который было назначено действо. Этот человек, которого звали Уильям Гаррити, был, очевидно, хорошо знаком с доктором Пиаже. Приветствуя друг друга возле кровати Десейна, они пользовались только именами. Гаррити был небольшого роста, хрупкого телосложения, с песочного цвета волосами и узким лицом, к которому, казалось, навек прилипла маска скромной застенчивости.
Председательствовал коронер города Сантарога Леруа Кос, чернокожий с курчавыми седыми волосами и квадратным лицом, в крупных чертах которого сквозило ощущение собственной важности и достоинства. Прежде Десейн не видел его. Коронер был в черном костюме, и до начала процедуры дознания он держался в стороне, не участвуя в общем разговоре, но когда пробило десять, Кос сел за стол, постучал по нему карандашом и провозгласил:
– Прошу соблюдать порядок! Начинаем дознание.
Зрители и свидетели расселись на принесенных складных стульях. Гаррити делил отдельный стол с помощником окружного прокурора. Им оказался человек из семейства Нисов, а именно – Свортаут Нис, субъект с тяжелыми веками, крупным ртом и светлыми волосами, но без ямочки на подбородке.
В течение двух дней, прошедших с момента трагедии, Десейн ощущал в себе растущую злость, объектом которой являлся Селадор. Надо же было быть таким идиотом, чтобы погибнуть столь нелепым образом!
Пиаже, сидевший в кресле, предназначенном для свидетеля, объяснил это обстоятельство не только для прокурорских чиновников, но и для Десейна:
– Не было никакой необходимости вывозить доктора Десейна на террасу. Я совершенно ясно объяснил потерпевшему, что состояние моего пациента далеко от идеального.
Гаррити, представлявший прокуратуру штата, получил право задать вопрос.
– Вы были свидетелем несчастного случая, доктор Пиаже? – спросил он.
– Да, – ответил тот. – Мистер Бурдо, увидев, что доктор Селадор вывозит моего пациента наружу, и зная, что я расценю это как неоправданную нагрузку на здоровье мистера Десейна, позвал меня, и я явился как раз в тот момент, когда, споткнувшись о парапет, доктор Селадор упал вниз.
– Вы видели, как он споткнулся? – спросил Свортаут Нис.
– Совершенно отчетливо, – кивнул Пиаже. – Он пытался ухватиться за спинку кресла-каталки, в которой сидел доктор Десейн. Я считаю большой удачей то, что ему не удалось этого сделать. В противном случае он увлек бы за собой и моего пациента.
Селадор споткнулся? Облегчение заполнило душу Десейна. Селадор споткнулся! Я не толкал его. Мне не хватило бы на это сил. Но что за стук я слышал? Может, одна из досок террасы разболталась? Десейн вспомнил, как положил ладони на колеса каталки, как уверенно развернулся, вспомнил мягкий удар обо что-то. Вероятно же, так мягко стукнуть могла и доска, сказал он себе.
Теперь место свидетеля занял Бурдо. Он подтвердил данные, представленные доктором Пиаже. Все выглядело весьма правдоподобным.
Неожиданно Десейн почувствовал, как силы мощным потоком вливаются в его тело. Все свое пребывание в долине он представил как опасный сплав по стремительным речным порогам. Каждый новый валун, каждая новая скала на этом пути лишали его сил, делали слабее. И вот в конце последнего падения в водяную пропасть некая мистическая сила привела его в контакт с источником неиссякаемой силы и энергии. Именно эту силу и эту энергию он ощутил сейчас.
Жизнь до приезда в долину вдруг представилась Десейну мифом, чьи невнятные сюжеты вяло текли через поле его сознания. Этот миф был подобен дереву на картине китайского художника – окруженный дымкой, его хрупкий ствол был едва заметен на фоне условного пейзажа. То, что произошло с Десейном в долине, заставило его взглянуть на прошлое по-новому, а его настоящее виделось ему теперь мощным стволом секвойи, крепко укоренившейся в земле и выбросившей в разные стороны и вверх могучие ветви здравого смысла и душевного здоровья.
Гаррити со своими скучными вопросами казался воплощением некомпетентности.
– Вы сразу же подбежали к доктору Десейну? – спросил он Бурдо.
– Да, сэр! Он был еще очень слаб. Я боялся, что он встанет с кресла и тоже упадет с крыши.
– А что доктор Пиаже?
