Первым выбросил свой чемоданчик, конечно же, ремесленник, однако коммивояжер наотрез отказался расставаться со своим добром. Он упал грудью на сундуки, и ему не хватило рук, чтобы обхватить их! При этом вид у него был и смешной и несчастный.

Лодочник старался изо всех сил, однако все было бесполезно — работа веслами ничего не могла изменить.

— Если вы сейчас же не договоритесь полюбовно, — закричал он, свирепея, — я сейчас же выпрыгну за борт, а вы останетесь тут одни погибать!

Но и после этих угроз торговец не желал расставаться с сундуками.

— Все! Я прыгаю в реку! — Закричал лодочник, — спасусь вплавь хотя бы один! — И он встал во весь рост.

Только тут купец разжал руки и позволил выбросить лишний груз в реку. Сундуки, подхваченные водой, раскрылись, и ко дну пошли многочисленные рулоны ткани. Как только лодка стала легче, и ветер, и дождь тут же прекратились. На небе были лишь пушистые белые облака, и ярко светило солнце.

— Необъяснимо! — Развел руками лодочник.

Несмотря на пережитое, им пришлось продолжать путешествие, так как причалить не было возможности, — берег был далеко, да и берегом его трудно было назвать — черные отвесные скалы.

— Дай-ка мне одно из весел, — вдруг попросил Цхао Го-цзю.

Он размахнулся и бросил бамбуковое весло по направлению к скалам. Оно превратилось в длинные, прочные сходни, соединившие берег с лодкой так, что все четверо могли покинуть ненадежный, шаткий челн. Трое стали неспешно подниматься по лестнице, поскольку тот ее конец, что был на берегу, оказался довольно высоко, а торговец вдруг побежал, выкрикивая:

— Подождите меня! Меня подождите! — Ему казалось, что его хотят оставить. Ведь каждый судит по себе!

На берегу лодочник и ремесленник, сложив руки перед грудью, кланялись и благодарили Цхао за спасение. Вдруг Цхао, указывая вдаль, проговорил, обращаясь к работяге:

— Смотри, твои вещи плывут!

Тот был очень рад, что все в целости вернулось к нему. И в то же время он понял, что его попутчик — бессмертный небожитель. Поэтому он упал на колени, благодаря его. Тут и купец бухнулся на колени:

— Бессмертный, уважаемый, верни и мое добро!

Цхао по привычке заложил руки за спину:

— Лучше я дам тебе один совет! Не стоит быть жадным, ибо маленькая выгода может обернуться огромными потерями.

Торговец был несказанно унижен. Трое пошли вперед, а он остался на коленях, протягивая им вслед руки:

— Если ты вернешь мне мои вещи, я буду тебе очень благодарен! — Кричал он вслед.

Однако Цхао, не обращая больше на него внимания, обратился к ремесленнику:

— Только при условии, что он начнет новую жизнь, прошлое не будет работать против него…

7. ХАНЬ СЯН-ЦЗЫ: ПОД ЕГО ЛАДОНЯМИ РАСПУСКАЛИСЬ БУТОНЫ

Волшебные атрибуты: китайская флейта (“сяо” или “ди”), с восемью отверстиями, которую держат горизонтально.

Особенности внешности: молодой, красивый, богато одетый.

Девиз: “На флейте, не имеющей отверстий, играть всего труднее”.

В Китае нет четкой разницы между летописными сведениями, заслуживающими полного доверия, и слухами-легендами; особенно если это касается исторических личностей и, тем более, героев легенд. Взять, к примеру, Хань Сян-цзы. Принято считать, что он является племянником известного литературного корифея тханской эпохи Хань Юя (768 — 824 гг.), но боюсь, что это абсолютно не соответствует действительности.

Самым интересным документом о нем является, пожалуй, “Все о Хань Сян-цзы”, написанный Ян Эр-цзэном в начале эпохи Мин. В этой книге прослеживается путь Ханя со времен эпохи Тхан до периода правления Поздней Хань. Впрочем, сколько всего перевоплощений на земле прожил этот герой — неизвестно.

Говорят, во времена правления Хань у первого министра Ань Фу была необыкновенно красивая дочь по имени Лин Лин (Ловкая, Гибкая). Император захотел пожаловать ее в жены своему племяннику. Но Ань Фу решительно отказался отдавать свою дочь. В великом гневе император уволил министра и отправил его в ссылку. Когда это несчастье обрушилось на Лин Лин, она затосковала и через некоторое время умерла, не в силах пережить свое горе. После смерти она превратилась в белого журавля, а небожители Чжунли Цюань и Люй Дун-бинь с помощью волшебства перенесли ее душу в ребенка, родившегося в уезде Чхан-ли у некоего Хань Хуя.

Мальчику дали "молочное имя" Сян-цзы. К сожалению, его родители рано умерли, и ребенка взял к себе и воспитал его дядя по отцу Хань Юй. Когда мальчик вырос, все те же двое бессмертных занялись его обучением и сделали его, в конце концов, праведником. Через некоторое время праведником-даосом стал и его дядя благодаря помощи со стороны племянника, а также различным событиям, изменившим его судьбу.

Из-за слова "племянник" Хань Сян-цзы всегда изображают юношей, стройным и привлекательным, хотя он стал известным, познав путь Дао, уже в немолодом возрасте. Его даосским атрибутом является китайская дудочка, которую он обычно держит в руке. Что же необычного в этой волшебной дудке? "Если заиграть на ней, то даже волны в тысячу балов будут усмирены". А еще говорят, что Хань усилием воли умел заставить цветы распуститься, раскрыть свои чашечки. И того больше, — мог вызвать появление цветов из почвы, их рост и расцвет прямо на глазах. Еще Хань славился тем, что умел с помощью волшебства наполнить вином кубок, который только что был пустым. Поэтому его иногда изображают с корзиной цветов или даже с чашей (очень редко).

Мальчик с детства любил общаться с даосами, а бессмертным он, говорят, стал следующим образом. Однажды учитель привел его к волшебному персиковому дереву, чтобы тот смог отведать плодов бессмертия. Когда Хань взобрался на дерево, ветка обломилась, и он наверняка разбился бы насмерть, если бы не успел откусить от персика во время падения.