Вторым вошел в воду Хань Сян-цзы. Он опустил свою дудочку на волны, и она тут же превратилась в огромную балку. Хань оседлал ее и отправился вслед за Хань Чжунли.

Волшебным предметом Чжан Го-лао был рыбий барабанчик в виде отрезка ствола бамбука. Коснувшись воды, тот увеличился так, что стал похож на бадью-кадушку. Сев верхом на нее, Чжан тоже поплыл.

Люй Дун-бинь выхватил из-за спины волшебный меч с вырезанным черным драконом, рубанул по воде, и меч сам превратился в черного дракона. Дракон и повез Люя вперед.

А волшебная тыква-горлянка Тхе-гуай Ли и сама по себе в воде не тонет. Ее и превращать во что-либо не пришлось. Ли одной рукой ухватился за тыкву в ее узком месте, в другой руке зажал свой костыль и тоже отправился в путь.

Остались на берегу трое. Хэ Сень-гу, единственная девушка среди них, говорят, еще когда жила на земле, готовила однажды еду у плиты. В этот момент к ней и спустился небожитель Люй-ловелас, чтобы отслужить молебен во спасение ее души, а затем унес ее с собой на небо прямо с черпаком в руке. Поэтому некоторые считают ее волшебным атрибутом черпак, а точнее, шумовку из щепы бамбука или ивовых прутьев, которым китайцы вылавливали пищу из бульона. Кажется сомнительным, что с помощью "дырявого" черпака можно плыть по воде, но, тем не менее, в легенде утверждается, что именно, усевшись внутри этого кухонного предмета, она и поплыла вслед за остальными.

Лань Цхай-хэ выбросил из корзины цветы в море, и сам отправился по волнам в своей волшебной корзинке.

Последним оказался Цхао Го-цзю. Он знал, что его волшебный предмет обладает самой большой силой по сравнению с другими. Поэтому он дал возможность сначала отплыть остальным, а затем и сам, не торопясь, развязал веревочку на своем инь-ян-бань, побросал в воду пластинки, одну за другой, они соединились вместе, как плот, и Цао ступил на них, как на широкую равнину.

А в это время старый Царь-дракон как раз задремал, и вдруг почувствовал, что море заволновалось. Открыл он глаза и увидел великих бессмертных, которые плыли по Восточному морю. "Ну и наглецы! — Подумал он. — Ведь ваше место — на суше. Сидите себе там да занимайтесь самосовершенствованием, я же не вмешиваюсь в вашу жизнь. Но что вам понадобилось на море?! Если и возникла нужда, то почему не явились ко мне с поклоном? Или я уже не Царь-дракон?! Вы что, уже ни во что меня не ставите?! Это вам не пройдет даром. Вы должны узнать мою силу!"

И он приказал своим охранникам — быстроногому крабу и длинноногому осьминогу-спруту:

— Немедленно организуйте заслон! Без моего разрешения ни одна живая душа не должна пройти!

Драконовы слуги преградили дорогу восьми бессмертным. Смотрят они, — кто на лодке плывет, кто — на балке И все предметы, на которых они сидят, если не круглые, то прямоугольные, — никак к ним не подступиться! И вдруг видят, — плывет плот из восьми пластинок. Краб и говорит осьминогу:

— Попался! Ты заходи к нему слева, а я — справа, и каждый из нас захватит по четыре пластинки.

Осьминог своими щупальцами, как крючками, захватил ноги Цхао Го-цзю, и тот еле успевал перепрыгивать с места на место, с дощечки на дощечку. В это время краб своими большими клешнями начал перерезать дерево, и от дощечек оставалось все меньше и меньше. Так и действовали: "крючками" да клешнями…

Лишившись инь-ян-бань, Цхао оказался беспомощным, как солдат без ружья, как чиновник без печати. И неважно, что был он бессмертным: это на суше он мог творить чудеса, на море же его чудесные способности не действовали. Так что, оказавшись без волшебных кастаньет, пришлось Цхао наглотаться горькой морской воды, и он был вынужден вернуться к тому месту, где они все встретились, прежде чем отправиться в путь. Сел он на огромный камень и стал с печалью смотреть на семь фигур, которые уже были довольно далеко.

А остальные семеро благополучно переплыли море, и Хань Чжунли стал всех пересчитывать. Оказалось, потеряли Цхао Го-цзю. Старший разволновался: "Что же это такое, еще и до государства Фу-сан не добрались, а уже недосчитались одного. Что я скажу Яшмовому императору, когда мы вернемся?"

Пришлось Ханю возвращаться, разыскивая пропавшего. Искал, искал в море, пока не добрался до того места, откуда начали путешествие. Глядь, а Цхао сидит на камне и вздыхает, трагически нахмурив брови.

— Го-цзю, все переплыли море, а ты все сидишь, и с места не сдвинулся?

Сморщившись, чуть не плача, тот ответил:

— Почему же не сдвинулся? Только, было, я начал плыть, как лишился своих кастаньет инь-ян-бань.

— Каким же образом?

— И сам не пойму, как это получилось. Я почувствовал, что под ногами нет опоры, все пришло в движение. Не успел оглянуться, а инь-ян-бань уже нет.

Хань Чжунли подумал и все понял:

— Это называется "чем больше проявишь вежливости, тем меньше получишь трудностей; а отнесешься к человеку с презрением — и шагу не сможешь сделать". Неверно начали мы свое дело, не обратились с приветствием к Царю-дракону, вот он и обиделся, дал нам понять, что так поступать негоже. Ну, не печалься, подожди меня здесь, а я навещу дракона, скажу ему пару приятных слов и попрошу вернуть инь-ян-бань.

Понимая, что случившееся — его вина, Цхао промолчал, лишь кивнул головой.

Хань Чжунли как опытный дипломат, оказавшись во дворце дракона, сначала, соблюдая все церемонии, поприветствовал его, затем повинился, признав, что они не вправе были самовольно вторгаться на чужую территорию. Потом пояснил, что направляются они в государство Фу-сан за целебными травами, волшебными цветами для эликсира бессмертия. А поскольку они очень торопились, то не заглянули, мол, к дракону, чтобы поприветствовать его. Да, это их вина и так далее, и тому подобное.

Долго еще Хань уговаривал, винился и произносил приятные слова, пока дракон не смягчился и не согласился вернуть Цхао Го-цзю его