Цхао Го-цзю, получив свой предмет, сначала тоже не обнаружил подмены. И лишь впоследствии выяснилось, что в кастаньетах ян пластинок больше, а инь — меньше. Так что гармонии не получается. Потому и по сей день в мире мужчин рождается больше, а женщин — меньше.

Почему в кастаньетах “цзи-бань” не хватает одной пластинки

В театральных труппах, драматических коллективах принято китайские кастаньеты называть цзи-бань (иероглиф цзи означает "счастье").

Мастера-сказители под аккомпанемент трещоток называют их ла-сюэ (декабрьский снег). Если же кастаньетами пользуются небожители, то их инструменты зовутся юнь-ян-бань (облачные).

Когда-то давным-давно цзи-бань имели четыре пластины, которые изготавливались из лучших пород деревьев. В верхней части каждой пластины высверливали отверстие и нанизывали их на веревочку. Вверху дощечки были связаны, в этом месте их и держали пальцами; а нижними, свободными концами стучали друг о друга.

При ударах китайское ухо слышит звуки "цзи-цзи", оттого их так и назвали: цзи-бань. В современных же цзи-бань всего три дощечки. При отбивании ритма их располагают в руке так, что впереди оказывается две, позади — одна, а между ними — палец.

А почему стало на одну пластину меньше? Эта история тоже связана с именем Цхао Го-цзю.

Говорят, "восемь бессмертных, переплывая море, используют свои волшебные атрибуты". Вот и в этот раз, собрались вместе Тхе-гуай Ли, Люй Дун-бинь, Цхао Го-цзю и остальные пять человек и оказались, путешествуя, на берегу реки — широкой, как море-океан.

При этом каждый проявил свое мастерство и способности и, посмеиваясь и перекликаясь, легко поплыли на другой берег. И только один Цхао Го-цзю остался "в хвосте".

Вы можете подумать, что он забыл прихватить свой волшебный предмет, или можете предположить, что он был менее способен, чем остальные семеро? Ни то, ни другое. Просто у него возникла одна идея. Ведь, будучи еще чиновником при императорском дворе, он всегда переживал и заботился о простых людях, которые живут в нужде. Вот и в тот раз он подумал, что это, мол, для них, небожителей, переправиться через такую широченную реку — все равно что перешагнуть канавку. Что же касается простых смертных, то даже если на лодке плыть, и то потребуется полдня. А ведь у большинства и лодок-то нет.

А у кого и есть лодки, тех подстерегает большая опасность. Ведь ветер то и дело гоняет огромные волны, того и гляди, что будешь обглодан большими рыбами И решил Цхао сделать доброе дело, построить для людей мост. Он развязал свои пластинки юнь-ян, вынул одну, подбросил ее в небо и прошептал какое-то заклинание. И вдруг эта пластинка, перевернувшись несколько раз в воздухе, опустилась на реку, превратившись в мост, соединяющий оба берега. Мост был широким и прочным. До чего же стало удобно людям! Они сновали по мосту туда и обратно по своим делам, как муравьишки.

Так в кастаньетах Цхао стало на одну дощечку меньше, но звучание не изменилось, а работать рукой, отбивая такты, стало даже легче. С тех пор и в народе мастера-сказители, пользующиеся трещотками, глядя на Цхао, тоже убрали одну пластинку, и теперь пользуются цзи-бань из трех пластинок.

А в пров. Чжэ-цзян и по сей день стоит мост, который имеет два названия: Река небожителя и Небесная река.

Еще одна легенда, еще одна версия о том,

Как Цхао Го-цзю стал небожителем

Рассказывают, что когда-то и Цхао, как и два его младших брата, был задирой и хулиганом. Им ничего не стоило, проходя мимо торговца, пнуть ногой его корзину так, что все содержимое вываливалось и рассыпалось на мостовой.

А еще они очень любили развлекаться охотой. Поскольку долины между гор использовались крестьянами для полей, то, охотясь на зайцев и фазанов верхом на лошадях, они, конечно, обижали простых людей, затаптывая их урожай или посевы. После охоты они обычно отдыхали, попивая вино, пока слуги готовили им блюда из добытой дичи.

Однажды, когда они сидели на привале, мимо проходил купец-ювелир вместе с женой. Шли они по своим делам, а впереди них слуга толкал одноколесную телегу, груженую чем-то. Цхао Го-цзю обратился к ним:

— Эй, торгаши, не хотите ли передохнуть, прежде чем отправиться дальше в путь? Заодно бы и выпили со мной по чарочке вина.

Прохожие приняли предложение и, расположившись на траве, присоединились к трапезе. Через несколько минут женщина, взявшись пальцами за виски, пожаловалась:

— Ой, мне что-то плохо, голова кружится.

Однако муж не успел ей что-либо ответить, поскольку, тоже почувствовав, что у него темнеет в глазах, и не успев удивиться наступившей "ночи", потерял сознание. Один брат скомандовал другому:

— Скорее кончай с ними; Цхао подмешал им в вино лекарство, чтобы они отключились. Поработай-ка мечом, и драгоценности достанутся нам.

Но в этот момент поднялась страшная буря. Ветер был ураганным, и братья закрыли широкими рукавами глаза. Порывом ветра они были повалены на землю.

Прекратился ветер столь же неожиданно, как и начался. Ошеломленные братья удивленно смотрели друг на друга:

— Что это было?

И вдруг они заметили, что ни драгоценностей, ни жертв отравления нигде не видно, хотя буквально минуту назад их распростертые тела — и слуги, и его хозяев, лежали под деревом. Началась паника, поскольку китайцы очень суеверны.

— Это духи! Они оборотни!

С воплем ужаса, дрожа от страха, братья бросились к лошадям.

Этой же ночью Цхао Го-цзю приснился сон-кошмар. Будто его, одиноко сидящего на поляне в ночи, окружили вурдалаки и в женском, и в мужском обличье, и стали мучить и пытать его: кто ковырял ножом ногу, кто пытался вырезать язык, кто щекотал пятку, не давая вырвать ногу из цепких рук, кто выдергивал по волосинке из головы…

Во сне ему, в конце концов, удалось избавиться от нечисти, и он побежал к реке вдали, надеясь на спасение.