Джоан громко плакала, вырываясь из объятий мужчины в синем костюме.

– Я хочу пойти к нему! – кричала она.

Водка из ее бумажного стаканчика пролилась на пол приемного покоя.

– Смотрите, медсестра, – воскликнул кто-то.

– Только не предлагайте ей выпить! – посоветовал другой гость.

– Замолчите, – пробормотал Визель, изо всех сил пытаясь добраться до двери.

– Он мертв? – спросил Кэтрин сосед по скамье: – Медсестра сказала, что он мертв?

– Примерно три минуты назад, – прошелестело в толпе. – Почил примерно три минуты назад. Умер.

– Мы все пропустили? – отчаянно вопросил Визель. – Все кончено, вот так просто! Нас обещали позвать! – крикнул он медсестре. – Какая низость! Позор!

– Вы не пустили меня к нему, – простонала Джоан, – не пустили!

– Он был совсем один, – проговорил Визель. – Бедное дитя… – Он нежно обнял Джоан.

– С ним была миссис Джонс, – сообщила медсестра.

– Что? – Визель отшатнулся. – Она прокралась в палату? И мне никто не сказал? Она добралась сюда?

– Теперь мы можем войти к нему? – спросил Мартин.

– С ним миссис Джонс, – повторила медсестра. – Миссис Джонс, несомненно, захочет поблагодарить всех вас, но в другой раз. А теперь… – Взмахом руки она ненавязчиво, но безошибочно указала на коридор, ведущий к дверям больницы.

– Ну вот что. – Визель упрямо сжал губы. – Что насчет службы? Полагаю, миссис Джонс этим тоже пожелает заняться? Естественно, она же никогда не читала и слова из его произведений. Я намеревался прочесть отрывок о смерти из его «Злого Человека», – объяснил он Анджелли, – помните, начинается с чудесного описания мух? Он всегда читал его, когда был пьян. Миссис Джонс обязана к нам выйти, – обратился он медсестре. – Как иначе мы можем с ней о чем-то договориться?

– Миссис Джонс, несомненно, с вами свяжется, – ответила ему медсестра.

Она немного отступила, и на сей раз ее жест был более выразительным. На минуту воцарилась тишина, а потом Анджелли произнес:

– В сумеречной камере расстилается тень белой Смерти, а у двери поджидает невидимый Тлен…

– Великий глас умолк, – с трепетом прошептал Визель.

– Моя единственная, истинная любовь, – рыдала Джоан.

– Теперь он пишет золотой ручкой.

– Великий писатель – это великий человек с пером в руке.

– Хорошо, что мы приехали, – заметил Мартин, подойдя к Кэтрин. – Я поговорил с Анджелли, и он сказал позвонить ему завтра.

Мартин быстро провел Кэтрин через приемный покой, и они вышли в коридор.

– До свидания, – попрощалась медсестра.

Шагая медленно, чуть впереди остальных, Кэтрин и Мартин шли по больничному коридору. – Возможно, мне дадут прочесть лекцию о нем, – сказал Мартин, указав куда-то вверх. – Теперь-то я смогу говорить о его работе. О личной трагедии…

– Там было жарко, – вспомнила Кэтрин.

Визель догнал их и торопливо сообщил:

– Мы все идем к Джоан. Ей сейчас не стоит оставаться одной. Вы с нами?

– Спасибо, – поблагодарил его Мартин, – но Кэтрин тоже едва держится на ногах. – Я хочу отвезти ее домой.

Визель бросил взгляд на Кэтрин и пробормотал:

– Как все печально, правда? Я чуть не умер, когда услышал, что его нет, а всем все равно. Вообще, никому нет до него по-настоящему никакого дела!

– Мы отдали ему дань, какую только могли, – вздохнул Мартин.

– Как настоящие интеллектуалы, – туманно обронил Визель. – Приходите к Джоан позже, если сможете.

Он вернулся к Джоан, а Мартин и Кэтрин спустились по ступенькам больницы и оказались в неожиданном полумраке.

– Моя единственная, настоящая любовь, – произнесла Кэтрин.

– Хм-м? – промычал Мартин. – Ты меня о чем-то спросила?

– Нет, – ответила Кэтрин и рассмеялась.

– Куда бы тебе хотелось пойти поужинать? – поинтересовался Мартин.

– Есть тут одно миленькое местечко, там пекут очень вкусные сладкие хлебцы, я тебе о нем рассказывала.

Oна лишь сказала: «да»

«Вог», ноябрь 1962 г. (Другие названия: «Кассандра»; «Ни слезинки»; «Вики»).

Что тут поделаешь? Говард и Дорри вечно твердят, что я слишком чувствительная и все принимаю слишком близко к сердцу, однако в этот раз даже Говард вынужден был признать, что несчастный случай с Лэнсонами произошел в самый худший из моментов. Ужасные слова, но лучше говорить откровенно, чем лепетать слащавые глупости, и хотя такое происшествие назвали бы кошмарным, когда бы оно ни случилось, в тот раз наша поездка в Мэн сорвалась.

Мы шестнадцать лет жили по соседству с Доном и Хелен Лэнсонами, познакомились еще до того, как родилась наша Дорри и их Вики, и конечно, раз мы жили рядом, и наши девочки росли вместе, мы поддерживали с ними добрые отношения, даже несмотря на то, что постоянно ладить с людьми очень тяжело, да и, честно говоря, кое-кого из их знакомых мы считали слишком высокомерными. Кроме того, Лэнсоны никогда ничего не скрывали и ожидали того же от нас, отчего мне порой становилось не по себе: представьте, что в течение шестнадцати лет у нас не было ни дня покоя и уединения; мне нравятся дружелюбные соседи, но иногда это немного чересчур. Я говорила Говарду, что Хелен Лэнсон всегда знает, что у нас на ужин. Правда, мы тоже все о них знали; всякий раз, когда соседи ссорились, нам приходилось закрывать окна и спускаться в подвал, чтобы ничего не слышать, и даже тогда Хелен Лэнсон обязательно приходила на следующее утро поплакать на моем плече. Надеюсь, новые соседи будут немного более… скажем, сдержанны.

Когда это случилось, мы с Говардом чувствовали себя просто ужасно, что совершенно естественно. Говард ушел с полицейскими, а я предложила пойти и все рассказать Вики. Ничего приятного в этом не было, можете себе представить, но кто-то должен это сделать, а я знала девочку с самого ее рождения. Хорошо, что Дорри тогда отдыхала в летнем лагере, она бы ужасно расстроилась. Когда в тот вечер я позвонила в дверь Лэнсонов, то и представить не могла, как воспримет такое известие ребенок; никогда я не была высокого мнения о родителях, которые уходят развлекаться по вечерам и оставляют дома в одиночестве пятнадцатилетнюю девочку – чего только не пишут в последнее время о взломщиках, нападающих вот на таких беззащитных девочек. Наверное, Хелен считала, что Вики все-таки не одна, раз уж мы тут рядом и выходим проветриться по вечерам.

Впрочем, в любом случае Вики сама не была такой уж осторожной; в тот вечер она сразу же открыла, не спросив, кто за дверью, и не убедившись, что там не какой-то незнакомый мужчина; я вот не позволяю Дорри открывать дверь по ночам, если только она не уверена, кто именно находится по ту сторону. Хорошо, скажу без обиняков: Вики мне не нравится. Даже в ту ночь, зная, что