– Какое? – спросил Гибрида.

– Скажи, где находится войско Катилины.

Гибрида моргнул и оглянулся: стражники, нанятые Цицероном, стояли по углам атриума, и он не сомневался, что все они вооружены. Для консула это не игра.

Больше не колеблясь, он сделал то, о чем его просили, и сообщил:

– В Этрурии.

– Так близко? – удивился Катон.

Этрурия располагалась вплотную к Риму, чуть севернее. Катон понимал: либо отряды, о которых упомянул Цицерон, стоят так же близко и смогут предотвратить переворот, либо Катилина захватит власть – путем победы на выборах или применения силы. Он хмурился, напряженно размышляя… Что это за войско, с которым Цицерон собирался противостоять солдатам Катилины?

Субура, темный перекресток

В тот же вечер, в тот же час

На встречу с Катилиной Цезарь захватил с собой Лабиена и нескольких вооруженных телохранителей. В такие дни надлежало вести себя осторожно, и они договорились встретиться в безопасном месте, в сердце Субуры, и под покровом ночи, пока все спят. По крайней мере, так думал Цезарь. Выходя ночью из дома, он сказал родным, что пошел навестить племянницу Атию, которая только что родила мальчика, его первого внучатого племянника. В отсутствие собственных сыновей этот ребенок был важен для него, что понимали и Помпея, и Аврелия[91].

– Боишься, что нас увидят вместе? – вызывающе полюбопытствовал Катилина, намекая на место и время их встречи.

– Мне кажется, что я должен проявлять разумную осторожность, беседуя с тобой незадолго до консульских выборов, – ответил Цезарь. – Цицерону не следует знать, с кем я разговариваю или, наоборот, не разговариваю, и речь не только о тебе. Тебе известно, что мой дом, как и твой, охраняется днем и ночью. У оптиматов повсюду есть осведомители.

Катилина вздохнул. Он знал, что Цезарь говорит правду.

– Во имя Геркулеса, – сказал он наконец, – перейдем к делу. Ты знаешь, что я снова избираюсь в консулы, – начал он без обиняков.

Цезарь кивнул, Лабиен, слушавший не менее внимательно, тоже.

– На этот раз я обязательно выиграю: я вложил в покупку голосов все свои деньги…

– Не ты один, – перебил его Цезарь. – Силан, зять Катона, и Мурена, кандидат Цицерона, равно как и остальные оптиматы, тоже вложили немало средств в подготовку к этим выборам.

– Возможно, – согласился Катилина, – но у них нет войска на случай проигрыша, не так ли?

Цезарь ничего не ответил.

Катилина улыбнулся и продолжил, а оба собеседника слушали молча:

– В случае избрания мне бы хотелось рассчитывать на твою поддержку для принятия обещанных мной законов. Нужно удовлетворить народ, хотя бы отчасти.

– Если ты победишь, можешь рассчитывать на мой голос и голоса сенаторов, которых мне удастся убедить, включая Красса и тех, кто от него зависит, – пообещал Цезарь.

– А если проиграю? – спросил Катилина. – Смогу ли я рассчитывать на твою поддержку, когда мои войска осадят Рим?

Цезарь посмотрел по сторонам. Их окружали вооруженные люди, которых оба привели с собой на темный перекресток. Вокруг простирался непроницаемый сумрак.

– Я не слишком доверяю тебе, Катилина, – ответил наконец Цезарь. – Ты обещал бесплатное зерно и множество преобразований на благо народа потому, что нуждаешься в его голосах, а не потому, что народ живет под гнетом горстки всемогущих, себялюбивых и бессовестных сенаторов. Твои обещания – всего лишь один из способов прийти к власти. И если ты выиграешь, ты проведешь лишь те преобразования, которые необходимы, чтобы закрепиться у власти. От меня тебе нужно одно: помочь тебе в борьбе с оптиматами. Но я тебя не поддержу, и знаешь почему? – Цезарь надвинулся на Катилину. – Ты недостаточно силен, чтобы победить в противостоянии с оптиматами. Это никому не по силам. По крайней мере, сейчас.

– Ты не знаешь, на что я способен, – с вызовом возразил Катилина, не отодвигаясь.

– Ради всех богов, я знаю, на что ты способен: в случае надобности ты готов убивать и использовать военную силу, чтобы захватить Рим. А еще я знаю, на что ты не способен: тебе не одолеть Помпея. Даже если ты захватишь власть с помощью оружия, ты не сможешь воспрепятствовать его победоносному возвращению из Азии. Потому что Помпей должен вернуться. Ты об этом не думал?

Катилина чуть не поперхнулся от неожиданности, но ответил по-прежнему дерзко:

– Я думал об этом и обо всем прочем, но каждому врагу – свое время. Сейчас я позабочусь о том, чтобы захватить Рим и уничтожить Цицерона с его шайкой. А позже настанет очередь Помпея, если он не захочет со мной договариваться.

Цезарь покачал головой.

– Помпей победил Сертория, Митридата Понтийского и царей далеких кавказских стран, прогнал пиратов с моря, – стал перечислять он. – Он всегда одерживает победы, куда бы ни пошел. А кого победил ты, Луций Сергий Катилина?

Катилина замолчал, но не опустил глаз.

– Сделай одолжение: ничего не предпринимай, если не выиграешь выборы, – предупредил его Цезарь. – Возможно, ты сможешь перерезать римских оптиматов, но Помпея тебе не одолеть. Как думаешь, почему он получил прозвище Мясник?

От напряжения у Катилины дрожали губы.

– Значит, прибегнув к силе, я не смогу рассчитывать на твою поддержку?

Он ждал ответа на этот вопрос, а не разглагольствований о возвращении Помпея. Для него имели важность лишь те, кто был в Риме, а не те, кто пребывал за его пределами.

– Да, если ты устроишь государственный переворот, на мою поддержку не рассчитывай, – ответил Цезарь.

Двое мужчин отошли друг от друга и, окруженные охранниками, зашагали в разные стороны.

Черное брюхо ночи зловеще навалилось на безмолвный Рим.

Был канун выборов.

Рим

На следующий день, осень 63 г. до н. э

Domus Катилины

Катилина потерпел поражение.

Консулами на будущий год были избраны Силан и Мурена.

Оптиматы вздохнули с облегчением – итоги выборов вполне их удовлетворили. Но Цицерон знал, что это спокойствие – лишь затишье перед бурей.

Проигравший спрятался у себя дома. До выплаты долгов оставалось несколько недель. Надежды на консульство и успешный поход, который принес бы много денег, рухнули.

Он сидел у себя в атриуме, окруженный самыми преданными сторонниками. Среди них были Публий Корнелий Лентул Сура, Корнелий Цетег, Гай Корнелий, Луций Варгунтей и другие.

Войско под началом Гая Манлия, бывшего центуриона Суллы, стояло в Этрурии, ожидая приказа двинуться на Рим.

Все смотрели на Катилину: действовать надо было быстро, решительно и жестоко, как за пределами города, так и внутри него.

Катилина посмотрел на Гая Корнелия и Луция Варгунтея. Люди с темным прошлым, они почти не рассчитывали продвинуться по службе и были способны на все. Они знали, что только насилие принесет им успех,