Но полиция Рочестера расследовала убийства уже год и не собиралась уходить со сцены в кульминационный момент. Шеф Эрлахер предупредил, что полиция штата ставит дело под угрозу, что Шоукросс никогда не признается, если к работе с ним не будут привлечены знающие и опытные местные следователи, такие как Ленни Борриелло.

– Наши люди должны работать вместе, – заявил он чиновникам Бюро. – Вы не добьетесь признания, если ваши ребята не знают, о чем, черт возьми, они там говорят. Мы занимаемся этими серийными убийствами уже шесть месяцев.

– Почему бы нам не отпустить его на ночь? – предложил заместитель шефа Рикард. – Я приставлю к нему сотню человек. У нас есть график дежурств, и мы готовы в любой момент вызвать дополнительных сотрудников. Мы понаблюдаем за ним, вместе проработаем новые версии и подготовим дело так, чтобы оно не рассыпалось в суде.

Руководители местной полиции штата были по-прежнему связаны приказами своего начальства. В комнате все стихло, когда Чарльз Сирагуса взял слово. Этот прокурор, худощавый, вежливый мужчина с пышной копной темно-каштановых волос, имел на своем счету длинную череду обвинительных приговоров и усердно работал над расследованием серийных убийств. Независимо от того, какое агентство получило бы признание за раскрытие этого дела, задача Сирагусы заключалась в том, чтобы посадить убийцу.

– Мы все согласны с тем, что Бюро проделало чертовски огромную работу, – сказал он. – Но с юридической точки зрения Шоукросс всего лишь свидетель, сидевший в машине над телом. Чтобы начать допрос лица, содержащегося под стражей, вы должны найти причину для заключения под стражу, но и в таком случае он может отказаться давать показания.

Кто-то высказал мнение, что такая причина может выявиться в результате допроса.

– Это слишком рискованно, – не согласился первый помощник окружного прокурора. – Его допрашивали с перерывами в течение пяти часов, и этого достаточно. Если так пойдет дальше, вы просто провалите это чертово дело. Мой совет – отпустить его домой и попытаться собрать больше информации. Вот тогда все будет по закону.

Два находившихся на месте высокопоставленных сотрудника полиции, шеф Эрлахер и майор Вальво, удалились в боковую комнату, чтобы обсудить это решение. Позже Эрлахер вспоминал:

– Что бы мы ни решили, риск оставался. Если бы парень сбежал, мы все оказались бы в дураках. Представляете заголовок: «Серийный убийца ускользает из рук полиции?» Но если мы будем допрашивать его неоправданно долго, это может выйти нам боком в суде. Нам с Сэлом Вальво потребовалось пять минут, чтобы договориться. Для него это было гораздо более смелое решение, чем для меня, потому что я был начальником своего отдела. Если я облажаюсь, моим делом займется только мэр. Но на Сэла огромное давление оказывало начальство в Олбани. Мы вернулись и вместе сделали объявление. Некоторые из его парней подумали, что мы чокнутые. Как и некоторые из моих.

Решение отпустить Шоукросса обеспокоило меня не так сильно, как некоторых других. К этому времени у нас было множество зацепок для продолжения расследования: «Бронья», «Джи-энд-Джи», «Данкин Донатс», сломанная лодыжка и гипс, старый серо-голубой «Омни» Клары, о котором он проговорился, «Селебрити», его ночная работа, его сексуальная жизнь, его квартира и так далее. Нам нужно было время, чтобы переработать новую информацию. Как правильно сказал окружной прокурор, нельзя арестовать парня за незаконную парковку.

Главная проблема теперь состояла в том, чтобы занять его, пока люди, ведущие наблюдение, занимают позиции вокруг многоквартирного дома. Мы придумали предлог, чтобы задержать его еще ненадолго. Я сказал:

– Арт, я умираю с голоду. Ты проголодался?

– Нет, – говорит он.

Меня поддерживает Чарли:

– Чувак, я тоже умираю с голоду.

Шоукросс сказал, что съел салат, и этого ему вполне достаточно.

Я на минутку вышел из конференц-зала, а когда вернулся, Чарли говорил:

– Слушай, Арт, пойдем что-нибудь съедим. Потом мы отвезем тебя домой.

– Да, Арт, совсем рядом есть отличное место, – подхватывает Тони Кампионе.

Наконец Арт соглашается, и мы вчетвером отправляемся в ресторан на Мейн-стрит в Брокпорте. Мы ели голландский яблочный пирог, а он пил кофе и вел себя так, словно гулял со своими приятелями. Тони включился в общий разговор, смеялся и все такое.

Кто-то упомянул охоту, и Арт спросил, убивали ли мы когда-нибудь оленя ножом.

– Да ладно, Арт! Это невозможно.

И он рассказал нам, как использовать кормовую соль и черный порох для приманки бэмби. Олень съест все это, почувствует жажду, напьется и съест еще. Через некоторое время он уже не может двигаться. Начинает дергаться, шерсть у него на затылке встает дыбом.

– Тогда ты просто подходишь к нему сзади и перерезаешь горло.

Мы сидим, киваем и улыбаемся, и каждый из нас думает: «Неужели этот сумасшедший сукин сын не понимает, что говорит?» Он же проводит для нас семинар по умышленному убийству, легко, непринужденно и с удовольствием. Словно маленький ребенок, рассказывает, как отрывать лапки лягушкам. Потом объясняет, как обращаться с угрями, когда они крутятся на крючке. Засовываешь им в глотку окурок, и от никотина они коченеют. Мы все старательно изображали интерес.

В казармы Брокпорта мы вернулись незадолго до половины седьмого. Шоукросс хотел, чтобы домой его отвезла Клара. Мы же не хотели, чтобы они сопоставили свои версии, поэтому настояли на своем варианте:

– Нет, нет, Арт, Клару отвезет ее сын. Мы с Чарли доставим тебя прямо к двери. Нам все равно возвращаться в город.

Как раз перед тем как уходить, мне пришло в голову, что нам нужна фотография.

– Арт, ты хорошо с нами сотрудничал. Не будешь возражать, если я тебя сфотографирую?

Он говорит:

– Никаких проблем.

Я не стал рисковать с 35-мм камерой, поэтому сделал пару снимков «Полароидом». На фотографиях он получился старым. И я подумал, что он действительно выглядит старше своих лет. Ему сорок четыре, а можно подумать, что все шестьдесят. Жизнь у бедолаги была тяжелая. Но и вполовину не такая тяжелая, как у тех, кого он убил.

Мы выехали из казарм Брокпорта в 18:40. Чарли был за рулем автомобиля Бюро, синего седана «Бьюик Сенчури» 86-го года выпуска. Вечер был прохладный и очень темный. Арт ехал впереди с Чарли, и они все еще болтали о рыбалке.

Возле многоквартирного дома я сказал:

– Арт, позже могут возникнуть еще какие-то вопросы. Ты не будешь возражать, если я вернусь и поговорю с тобой завтра или послезавтра?

– Никаких проблем, никаких проблем.

– Ладно, – говорю я, – спасибо за помощь.

– В любое время.

Я дал ему свою визитку с номером телефона. Мы все пожали ему руку, и он вошел. Наверно, думал, как едва не спалился, но все-таки даже не обжегся, одурачил бедных тупых копов и снова вышел сухим из воды.

Мы начинаем отъезжать, и я понимаю, что что-то не так. Где, черт возьми, наблюдение полиции? «Я приставлю к нему сотню человек» и прочее? Начинаю паниковать.