Шрифт:
Закладка:
Лиза погружалась во тьму. Она начинала забывать, какой доброй была, как ненавидела насилие, а еще те хорошие вещи, которым ее учила мать. Изо дня в день, из ночи в ночь она могла думать лишь о том, как столкнуть Дана в овраг. Набравшись сил, она все-таки это сделала. А в одно туманное утро, прогуливаясь неподалеку от старой беседки, она увидела призрак слепой старушки.
Это была та добрая женщина, рассказывавшая ей маленькой сказки и легенды, познакомившая ее с большим миром. Но Лиза чувствовала себя недостойной снова с ней заговорить. Ее слепые глаза излучали свет и доброту, а единственный глаз оборотня горел злостью.
Понаблюдав за старушкой, Лиза поняла: став призраком, она может видеть. Именно поэтому она все еще не ушла в другой мир, сидит в своей беседке и улыбается. Если она увидит такую Лизу... узнает... Нет, нельзя!
Девушка убежала, сильно хромая и не следя за дорогой. Она могла проходить сквозь стены, деревья и людей, а потому бежала, закрыв лицо руками и проливая призрачные слезы. Все эти дни она боялась пойти в дом отчима, но теперь ей вдруг захотелось посмотреть. Как он живет без нее? Чем занимается? Так же пьет по вечерам? Так же ругается?
Но что она увидела, появившись на пороге? Убитого горем человека? Несчастного вдовца, бросившего приемную дочь на растерзание суеверными, трусливым и жестоким идиотам? Нет. Он сидел на диване, потягивал из дорогой фарфоровой чашки ароматный чай и смеялся, играя с маленькой лохматой собакой.
Итак, что сделал Гарет после ее смерти?
Он завел собаку.
Лиза покинула этот мерзкий дом и в то же утро опрокинула на сына Энны кастрюлю с кипятком. Оставалось еще немного: еще одна месть, одно наказание. Она собирала силы, ждала. Ярость переполняла ее.
Мерзкие! Жестокие! Она ненавидела их так сильно! Ей было так больно! Она не находила себе места от ожидания и душевной боли. Пока девушка до дрожи пугала людей, пока сводила их с ума, она и сама страдала. Ведь никто не знал о ней, никто ее не видел, никто не подозревал о том, как ей было больно. Вместо этого все они продолжали проклинать и ненавидеть ее. И никто не сожалел о своих поступках. Они продолжали себе спокойно жить. А она злилась! Так злилась, но...
– Ты ведь Лиза, да?
Приятный, ласковый и немного хриплый голос. Красивые, абсолютно черные, как ночь, глаза. Блестящие и влажные от едва сдерживаемых слез. И взгляд, наполненный не чувством ненависти к ней, не отвращением, а печалью и состраданием, искренним участием и нежностью. Такой теплый, как матушкины объятия, о которых Лиза уже начинала забывать.
Он сказал:
– Я не испугаюсь.
И он не испугался.
– Вот видишь, я же обещал.
Он спросил:
– Кто это сделал?
И он поверил!
– Веди.
Он пошел за ней, а еще...
Он плакал.
Он улыбался, когда она воткнула вилку в глаз того чудовища. Он ненавидел и злился вместе с ней, радовался и одновременно сожалел, потому что он тоже не хотел, чтобы люди страдали.
Но разве это люди? Может ли она их судить? А он?
Сделанного не вернуть назад и юную швею с добрым сердцем не оживить. Остался только несчастный призрак и его боль...
Кто такой Покровитель? Это ведь тот, кто рождается из желаний людей и приходит на помощь, когда им очень плохо. Тогда где же ее Покровитель? Или она, лежа в грязи и крови, была недостойна его защиты? Необязательно это должен быть именно ее Покровитель. Подойдет и какой-нибудь другой. Ведь их так много на свете, а Лиза всего одна.
Совсем одна...
Он улыбнулся.
– Но тогда получится, что ты пережила это не одна, да?
Ей больше не было больно.
Найт открыл глаза.
Темнота набросилась на него, будто стая голодных волков, напугала и едва не поглотила. Холод сковал тело, которое била крупная дрожь. Он не мог сфокусировать взгляд, не понимал, где находится.
Кто-то протянул руку и коснулся его плеча. Найт вскрикнул, отмахнулся от руки, вскочил с кресла и упал на пол.
– Найт! Найт!
Кто-то звал его.
Кто? Зачем? Нет! Не трогайте! Страшно! Не прикасайтесь! Уберите свои руки!
– Найт! Да что с тобой? Какого хрена?! – знакомый голос.
– Не кричи на него! Ты же видишь, что что-то не так, идиот! – тоже очень знакомый.
Найт с трудом подавил панику и осмотрелся. Он сидел на полу. Шарахнувшись от руки Вариана, ударился головой об край стола. Все смотрели на него с беспокойством, не рашаясь приблизиться. Кисточка пищала и тянула его за рубашку. Лиза просто смотрела и молчала.
– Найт, все хорошо. Все нормально, ты в безопасности, – успокаивающим голосом повторяла Аури, присев рядом с ним. Заметив, что он уже не мечется, как безумный, и смотрит на нее, шаманка осторожно погладила его по голове. – Все хорошо. Вот так. Было страшно, да? Ты был к этому не готов, погрузился слишком глубоко. Но теперь ты здесь. Все закончилось. Ч-ш-ш, тише. Ох, он так дрожит! Парни, дайте что-нибудь, чтобы его укрыть.
Хан протянул свою куртку, и Аури набросила ее на плечи Найта. Юноша съежился, обняв колени руками, как в воспоминаниях это делала Лиза. Медленно моргнул. По его щекам катились слезы.
– Получше? – спросила шаманка, продолжая гладить его по спине, как маленького ребенка.
Найт кивнул. Помотал головой. Нет, не
