в ревности. Дело было в самой Илоне и том, что она сделала. Она единственная знала, что я в лисёнке, но никому не сказала. Она до последнего пыталась удерживать Алека и Павла внутри воспоминаний. Едва не выбросила Луи в форточку, хотя я застряла внутри! Была готова пожертвовать всем и каждым, а теперь взялась и за Алека. А тот уши развесил! Она же сожрёт его и не подавится!

Если бы она тогда хоть кому-то сказала, что я в клетке… Павлу не пришлось бы так рисковать. Он бы остался жив. Жив!

— Тина… — позвали от дверей аудитории. Это был Алек, лёгок на помине. Видимо вышел вслед за мной, вид у него был виноватый. Он плюхнулся рядом, при этом выглядел как нашкодивший щенок: — Зря ты так… — вздохнул он. — Илона… она же не плохая девушка, просто ей не повезло оказаться в неподходящее время в не том месте.

— Так любого оправдать можно. И Гитлера, и Чикатило, — недовольно пробурчала я. Спорить было бесполезно. Алек искренне верил, что Илона — просто ещё одна жертва Барона. Проще было доказать, что львы, а не волки, по ночам воют на луну, чем открыть ему глаза на эту Ведьму.

— Вот именно. Илоне просто не повезло! Дай ей шанс… — горячо поддержал Алек, щёки у него неожиданно вспыхнули пунцовым, как у мальчишки.

Раньше я бы уже умирала от умиления (или от ревности к Илоне), а теперь захотелось разве что потрепать Пса по холке.

— Она волнуется за тебя! — запальчиво продолжал Алек. — Спрашивала про лисёнка… Кстати, как он?

— Хорошо, подрос уже, — я невольно улыбнулась, вспомнив мохнатого забияку, которого совсем недавно навещала в зоопарке. Мы вернули его под крыло мамы-лисицы буквально на следующий день после ритуала. Я не забывала навещать малыша, чувствовала в нём что-то родное, точно события крепко на крепко нас связали. Хотела навестить и старого охранника, но не хватило духу…

— Хорошо, что малыш не пострадал… — начал Алек, но замолчал, чувствуя, что тему выбрал неверную. Ведь лисёнок не пострадал, зато вместо него пострадали другие… Улыбка тут же завяла на моём лице. Молчание стало вязким, и слов не находилось.

Мы с Алеком сидели рядом, были так близко и одновременно — далеко. Так далеко, что если кричать — сорвёшь связки. Потерянные года пропастью пролегли между нами. Связывал две стороны только ветхий мостик, который готов был развалиться от лёгкого ветерка. И всё же мы решили попытаться построить отношения. Какая нелепица…

— Может вернемся? — Алек, показал на дверь аудитории, видимо не зная, что ещё придумать. Но я была ему благодарна и за такую попытку прервать тишину.

— Да ну её, эту пару, — отмахнулась я. — Но ты, если хочешь, вернись. А то выдернула тебя.

— Не-е, я так и так не слушал. В желудке уже сосет. А когда я голодный — ни о чём думать не могу, кроме как о еде.

— Это ты так намекаешь, что пора сгонять в столовку?

— Вот, наш человек! Схватываешь на лету! — подмигнул он и вдруг подался ко мне, обнял за талию, притягивая, взволнованно прошептал в лисье ухо. — Вот за это… за это я тебя и люблю.

У меня сердце встало от этих слов. Я попыталась отстраниться, но Алек держал крепко, пытался заглянуть в глаза:

— Тина, ну сколько можно… Уже три месяца прошло как Уз нет. Неужели, до сих пор не отпустило?

— Отпустило, — тихо ответила я. Объятия жгли, в груди нещадно давило. — Но не в Узах дело…

— Ясно, — он отстранился, а я облегчённо выдохнула. А после, вслед, торопливо договорила:

— Извини. Я правда… правда думала, что получится, когда соглашалась встречаться. Но не получается. Я правда стараюсь, но что-то не то…

— Ничего… — глухо откликнулся Алек. — Ты же этим не управляешь. Я не буду давить. Просто тебе времени нужно больше. Зря я налегаю… Забей. Пойдём животы набивать.

До столовой мы добрались в неловком молчании. Прошли по коридору, тому самому, где Алек мне признался, что видит Тень, признался чувствах, тогда… когда все ещё были живы. А вот здесь Гиены устроили свой маленький спектакль с иллюзией. А если свернуть вот тут и пройти прямо, то наткнёшься на пустующий теперь кабинет Барона.

— Как ты думаешь, почему мы выжили? А они нет? — спросила я. Мы уже спустились к столовой. Тут всегда было людно даже во время пар, поэтому никто не обратил на нас внимания.

Алек молчал, покупая нам по салату в вазочке, чай и по булочке с кунжутом. Мы отошли за дальний столик — самый скрипучий из всех. Уселись, сделали по глотку. Чай был пресным и обжигал горло.

— Да, я думал об этом, — сказал Алек. Сказал, когда я уже не ждала, что он ответит. — О том, почему мы выжили… Та чёрная штука, океан Ша, сказал, что цена гармонии уплачена, помнишь?

— Да.

— Думаю, если сила потустороннего мира так огромна, то не зря Ша спрятан от глаз. И если кто-то решится открыть портал в другой мир, чтобы захватить подобную силу, то разве это не вызов той самой пресловутой гармонии? — Алек говорил как никогда серьёзно, взгляд его был туманным, а слова осторожными, точно он ступал по минному полю. — Логично решить, что наглецы должны быть наказаны. Но должны ли пострадать те, кого впутали обманом? Если думать так, то всё сходится…

— Ты о том, что добровольно на ритуал согласились не все?

— Да, — кивнул Алек. — Только трое: Барон, Илона и Павел… Ни ты, ни я не знали о том, что готовится.

— Но Илона жива.

— Цену отдала её мать…

— Может и так, — Я кивнула и поковыряла салат вилкой. Аппетит куда-то улетучился. Я думала о словах Алека. Звучало логично. Трое решили нарушить гармонию мира, троих же тьма и забрала. Могла забрать меня вместо Павла… Но не успела.

Наверняка, Алек пришёл к подобным выводам не без помощи Илоны… Значит ли это, что Ведьма не хотела спасать меня на ритуале, потому как моя смерть подарила бы Павлу шанс выжить? Она защищала Койота… Что не отменяет её вины.

— Тина, можно задам тебе вопрос, — вдруг сказал Алек со странным выражением лица, словно не был уверен, что в праве спрашивать.

— Конечно…

— Раз уж мы, в кои-то веки, говорим о том, что случилось… А не делаем вид, что попросту пережили дурной сон… Это касается Тени.

— Да, а что с ней? — напряглась я.

Алек замахал руками:

— Нет, ничего такого, правда! Я её теперь не вижу. Но…

— Но?

— Тени больше нет, так? Она