телу лет? — задумчиво спросила она. — Двадцать? Столько же, сколько было бы твоей дочери, если бы она родилась… Хм, странное совпадение.

Барон тем временем приблизился к призраку с раскрученным животом и заглянул внутрь. Морда Ящера вытянулась от изумления, ноздри расширились, втягивая холодный воздух.

— Эх, с этой Тиной-Аустиной с самого начала всё не ладно! — посетовала Тень, постучав по зеркалу ногтём. — Родилась белой лисицей с тремя хвостами, и это в семейке незрячих-то! Вот, например, у тебя, Ворон, в родне были многохвостые? А с белой шкурой кто-нибудь щеголял?

Ящер поднял на Тень воспалённые глаза. Та продолжила, не дожидаясь ответа:

— Наверняка, ты удивлялся, с какой это радости к лисичке прицепилась чернота? Да ещё и с самого рождения, словно притащилась с прошлой жизни… Тут надо хорошенько пораскинуть мозгами! Задачка не из лёгких. — Тень обернулась на Ящера, посмотрела ему в глаза и продолжила без улыбки. — Может быть… ответ в том, что бедняжка, сама того не ведая, приняла участие в опасном ритуале, которым её самовлюблённый папаша навлёк беду на мать и нерождённую дочь. Мать сгинула, а дочери повезло больше. Дочь, прихватив с собой немного тьмы, сбежала из мёртвой утробы…

Тень прикоснулась к Эмону — белой Лисе, провела ладонью по шерсти. А потом согнула пальцы крюком и ударила ими в лисий глаз, застывший, словно мутное стекло.

Брызнула серебрянная кровь. У меня от внезапной вспышки боли перед глазами заволокло бордовым, так, что я едва могла видеть.

Разглядела только, как Павел вскочил со своего места, Мария, качнувшись на стуле, зарыдала пуще прежнего, а Тень занесла руку для второго удара…

— Не-ет! Прекрати! — Барон испуганно зажал руками рот, словно не веря в то, что сейчас сказал.

Время на миг остановилось, земля прекратила вращаться. Все смотрели на застывшего Ящера, кто с ужасом, кто с торжеством. Призраки, все как один, подняли руки, обвинительно указывая на Барона.

— Я… мне всё равно! — выдавил декан, едва не заикаясь от волнения. — Делай с её душой, что хочешь!

— Поздно, дружок, — покачала головой Тень. — Душа твоя дрогнула.

— Нет! Это мгновенная слабость! Послушай, мне плевать, что с ней будет! Хоть трижды дочь она или нет! Пусть будет проклята. Проклята!

— ПОЗДНО.

По комнате закружил вихрь, втягивая зеркала и зажжённые фонари в дыру, которая разрасталась на глазах.

— ТВОЯ ДУША ПРЕНАДЛЕЖИТ НАМ.

— Я не сомневался! Клянусь! — надрывался Барон. К нему из провала потянулись языки чёрного пламени, от которых веяло могильным холодом. Ящер выставил перед собой руки, торопливо шепча незнакомые слова, и тьма замерла, а потом стала отступать, точно на неё давили невидимые стены, защитным куполом окружившие Ящера со всех сторон.

Лисёнок в панике метался по клетке, я остановила его усилием воли. “Тише, тише, малыш, так… Что же нам с тобою сделать? Сейчас нам паника не поможет…” — я думала так, а у самой поджилки тряслись.

Тьма бушевала. Мне чудилось, что я слышу идущий из портала предсмертный вой тысяч людей. Так могли кричать сгорающие заживо или тонущие, без шанса спастись. Нос заложило от запаха мертвечины.

Павел сидел возле Алека, пытаясь привести его в чувство. Значит, не бросит… Но что делать мне?

На секунду мой взгляд пересёкся с безумным взглядом Марии. Возникла безбашенная мысль: Мог ли джамп сработать? Если получилось бы взять старуху под контроль, то я смогла бы выбраться из клетки. Смогла бы спастись! Мария, она ведь не в себе… Что, если получится?

Я представила, что падаю вглубь подслеповато-мутных глаз старухи… Перед внутренним взором вспыхнула и сразу потухла электрическая дуга, мир погрузился во тьму и вдруг сдавил со всех сторон, лишая движения. Я словно с размаха влетела в нечто липкое, вязкое, неподвижное. В ушах невыносимо трещало, как сто испорченных телевизоров. А потом я увидела… Увидела чернильное пламя, на которое неотрывно смотрела Мария. Увидела её глазами…

— Не-ет, уйди-и, — закричала Мария. Она принялась рвать на себе белёсые волосы и неистово трясти головой. Меня душило её липкое, как смола, сознание, я не могла дышать, не могла мыслить. Лишь из последних сил мне удалось ухватиться за напуганный взгляд лисёнка и шагнуть в жёлтые глаза малыша, возвращаясь обратно в тёплые объятия его сознания.

Павел уже перебрался от Алека к Илоне и теперь тряс её за плечо, что-то шептал, пытаясь привести в чувство. Барон наращивал невидимую броню, о которую неистово билась тьма. Тень всё ещё была в моём теле, она сидела на одном из стульев и заворожённо глядела в провал, словно на что-то решаясь.

Мария прекратила трясти головой и вдруг завопила, указывая на ледяное пламя:

— Вижу, вижу… как злится Мать, Мать всех живых и мёртвых! На землю послала дочь! Дочь, что погибла во чреве… А следом за ней тень — тень ненавистного зверя… Тень своего Цербера… следом пустила Мать.

Удерживая невидимые стены, Барон стал отступать к двери. Не иначе, собрался сбежать, как уже сбежал когда-то.

Чтобы обойти пламя, он прижался совсем близко к столу. Так близко… В сторону лисёнка не смотрел. Ему было плевать на всех, кроме себя. Плевать, что погибнут его последователи. Его дочь… если только это было правдой. В прошлом, он сумел сбежать с подобного ритуала. Бросил всех и ушёл, когда остальные бились в агонии. Должно быть использовал эти странные невидимые стены или ещё что… Получается ни тогда, ни сейчас Ящер ничем не рисковал. Знал, если что — отгородится и унесёт свою душонку в безопасное место, переждёт и может быть попытается вновь.

Мог ли океан Ша ошибиться, приняв Барона за живого человека? Потому что похоже, что его душа давно уже окоченела.

У лисёнка дыбом поднялась шёрстка. “Давай малыш, последний раз…”, — мысленно попросила я, взяв малыша под контроль.

Лисёнок зарычал, просунул мордочку между прутьев и, угадав момент, запнул Ящера за бок. Или скорее не цапнул, а только зацепил немного одежду. Но этого хватило. Ящер отвлекся, всего на секунду отвёл взгляд, чуть опустил руки, и в тот же момент один из призраков вскочил со своего места, молниеносно оказался рядом и толкнул Барона, прямо в чёрный зев тьмы.

— Аврора… — успел прошептать Ящер, прежде чем провалиться в ледяные объятия пламени. Чешуйчатая кожа покрылась изморозью. На миг до того как исчезнуть во тьме, сквозь маску Ящера проступило человеческое лицо — лицо старика с дряблой кожей и испуганными глазами. — Аврора…

Женщина-призрак с раскуроченным животом и безразличными пустыми глазами шагнула во мрак следом. Видимо, чтобы даже после смерти остаться рядом с мужем.

— Ослепнет трёхглазый ворон, братья