Я прошел направо, метя начищенный паркет полами своего плаща и сел рядом с де Фалленом.

- Вы готовы? – шепнул скарбничий.

- Да, милорд.

- Отлично. Сейчас будет говорить де Бонлис. Это должно быть интересно…

- Великий маршал пресвятого братства фламеньеров Ногарэ де Бонлис де Ретур, вам предоставляется слово! – объявил церемониймейстер.

Маршал неторопливо вышел в центр зала, взошел на подиум для ораторов. Принял самую важную позу и заговорил негромко и медленно, точно хотел, чтобы каждое его слово впечаталось в наше сознание.

- Милорды, члены большого совета и подданные его величества императора Ростиана! - начал он. – В начале своей речи я бы хотел выразить свою искреннюю скорбь по поводу кончины моего доброго друга, великого магистра святого братства Матери-Воительницы, светлейшего брата Эльмара де Ганнона. Он был славным воителем и прекрасным рыцарем, честным, отважным и бескомпромиссным. Именно под его водительством мы отвоевали у язычников и терванийских наймитов Роздоль и покончили с набегами на наши восточные границы. Именно благодаря мудрому руководству брата Эльмара наша Матерью хранимая империя вкушала долгие годы благословенного мира и спокойствия. Однако все мы смертны, и ныне брат Эльмар покинул нас, дабы присоединиться к Четырнадцати избранным Матерью и небесному воинству героев братства. Пришло время подумать, кто займет его место в братстве и станет хранителем наших священных традиций. И я безмерно горд тем, что в своем духовном завещании брат Эльмар указал мое имя. Позвольте же мне, воздав дань памяти светлой памяти моего покойного друга, выступить перед вами с речью, в которой я, как кандидат на должность великого магистра, изложу свои планы и свое видение нашего общего будущего!

Де Бонлис говорил долго. Наверное, не меньше часа. Речь его была выспренной и витиеватой, в ней было много воды и несущественных подробностей, но эмоциональных моментов в ней тоже было предостаточно. Особенно когда маршал заговорил о Тервании. Лицо его изменилось, глаза загорелись фанатичным огнем. И если вначале он говорил тихо, то теперь чуть ли на крик сорвался.

- У самых наших границ ныне стоят последователи веры, враждебной нам! – вещал маршал. – Все мы помним, как терванийцы поддерживали кочевников Диких степей во время войны за Роздоль. Все мы видели у кочевников терванийское оружие и видели трупы терванийских наемников, воевавших против нас в той войне. Ныне же нет между нами войны, но нет и мира! В Дикой степи последователи еретического учения возрастают в числе, и многие гланы кочевников присягнули на верность алифу Тервании. Возводятся могучие крепости, в которых стоят сильные гарнизоны, караванные пути к Мосту Народов стали небезопасны для наших караванов. Но главное – сама Матерь предупреждает нас о грядущих потрясениях. – Бонлис с ловкостью заправского фокусника извлек из складок своего роскошного шитого золотом фламеньерского плаща книгу «Золотых Стихов Наследия». – Откроем священное писание и прочтем в главе девятой стихи двенадцатый и тринадцатый: «Язычники, ведомые черной силой, поднимут знамена свои и бросят вызов Правде моей, и тень нового Нашествия падет на святую землю, если не задушат праведные змею в ее норе!» Разве не о нынешних временах это сказано? Разве не подобно нашествие еретиков и неверных нашествию нежити, которые были в прошлом? Душа еретика мертва, ибо отринуто в нем Божественное, и подобен он трупу – так говорит писание! Посему вижу я будущее братства в борьбе с богопротивным учением, наползающим с востока и с последователями его, кои подобны саранче, пожирающей наши посевы. И клянусь честью своей и мечом своим, что не буду знать ни минуты покоя, пока мерзкая саранча не будет стерта с лица земли, и да поможет в том Пресвятая Матерь Воительница!

Речь маршала понравилась. Больше половины зала встретили ее возгласами одобрения и аплодисментами. Поклонившись собранию, Ногарэ де Бонлис прошествовал к своему месту и опустился в кресло. Вид у него был очень самодовольный.

- Великий скрабничий пресвятого братства фламеньеров Оливер де Фаллен де Оврилак, вам предоставляется слово! – провозгласил церемониймейстер, выйдя на середину зала.

- Желаю успеха, - шепнул я. Де Фаллен кивнул и направился к подиуму.

- Благодарю милорда маршала за его проникновенную и прекрасную речь, - начал скарбничий, - и тоже хочу выразить свои соболезнования по поводу кончины нашего общего доброго друга, магистра Эльмара де Ганнона. И вот что мне припомнилось в связи с этим: ровно двадцать один год назад, в этот же самый день, девятый день после Зимнего Солнцеворота, я, тогда еще совсем молодой рыцарь братства, имел честь слушать в этом зале речь Эльмара. Он был одним из кандидатов и излагал нам свое видение будущего братства. Это была славная речь, в которой было много горькой правды и надежды. И я хочу обратиться к вам, братья, к тем, кто вместе со мной слышал эту речь – помните ли вы слова Эльмара де Ганнона?

Де Фаллен сделал паузу и обвел зал взглядом. Ему не ответил никто.

- Что ж, наверное прошло слишком много времени с тех пор, и многое стерлось в вашей памяти, - продолжил он. – Но я вот запомнил, что говорил в тот день будущий магистр братства. И какими словами он закончил свою речь.

- И какими же, милорд скарбничий? – не выдержал де Бонлис, который, сверкая глазами, подался в своем кресле вперед.

- Вот эти слова. Это цитата из «Золотых Стихов», одна из заповедей, оставленных нам Матерью-Воительницей, священная для каждого верующего и для каждого фламеньера: «Есть жизнь и есть смерть. Не ищите для себя вечной жизни, ибо она обращается вечной смертью и тьмой. Искореняйте то, что противно жизни, иначе Тьма поглотит вас, и станете вы добычей праха. Не заключайте ни мира, ни сделок с тем, что противно жизни, или Навь поглотит вас без остатка.» Двадцать один год назад покойный Эльмар де Ганнонзакончил свою речь именно этими словами.

- Я их не помню, - сказал презрительно де Бонлис.

- Милорд маршал, реплики с места недопустимы! – вмешался распорядитель.

- Прошу прощения, - де Бонлис не усидел, вскочил на ноги. – Я лишь хотел сказать, что не понимаю, зачем милорд скрабничий упоминает все это.

- Затем, что я выслушал вашу кандидатскую речь, собрат маршал, и понимаю, куда вы обращаете взгляд братства. Вы ждете смертельного удара с востока. Понимаю ваше беспокойство. Но стоит ли бояться врага, который слишком очевиден? К тому же врага, который никак не проявляет своей