- Надеюсь, ваша милость, - отвечает Ригос. – Мои парни стреляют хорошо, попусту стрел не тратят. У каждого есть по два колчана, в каждом по дюжине стрел. Так что должно хватить. Если, конечно, на нас тысячная толпа не навалится. Кто его знает, сколько этих хойлов сюда заявится? Только вот…

- Что, Матьен?

- Я насчет виари этих. Вы в них уверены, милорд?

- Как в самом себе.

- Ну, это хорошо, - с явным облегчением говорит сержант. – Тогда пойду я готовиться.

- И еще, Матьен – не упустите Дуззара. Плачу пять золотых за голову этого подонка.

- Будет сделано, ваша милость.

Я возвращаюсь к месту, где меня ждет Лелло с нашими лошадьми. Отсюда дорога видна очень хорошо – белая лента в темных проплешинах непокрытой снегом земли между деревьями. Сегодня, если случится то, о чем я думаю, снег на дороге окрасится совсем в другой цвет, и дай Бог, чтобы не нашей кровью…

- Смотрите, милорд! – вскрикивает Лелло, показывая на дорогу.

В нашу сторону по дороге несутся галопом два всадника. Это наши разведчики. Подскакав ближе, они осаживают коней и кричат:

- Идут!

- Сколько их? – кричу я.

- Много, милорд, очень много!

- Вас заметили?

- Нет, милорд. Кажется, нет.

- Начинается, - шепчу я и надеваю на голову шлем, подаренный сэром Робертом. Сердце начинает биться еще быстрее, во рту появляется противная сухость.

- Лелло, держись рядом, - говорю оруженосцу.

Парень кивает. Я замечаю, что он прячет от меня глаза. Наверное, не хочет, чтобы я видел, что он боится.

- Лелло, - говорю я, - все будет хорошо.

- Да, милорд, - отвечает оруженосец.

Вокруг нас быстро сгущаются зимние сумерки.

Глава 5

***

Они появились даже быстрее, чем я ожидал.

Безликая, черная людская масса, вытянувшаяся в колонну на зимней дороге, ощетинившаяся острым железом и освещенная десятками факелов. Железом, которым они собирались убивать моих солдат и беззащитных жителей города. Факелами, которыми они собрались жечь дома горожан. Они были еще далеко, но я ощутил их запах, принесенный ветром – вонь заскорузлого мужского пота, дешевой сивухи, смоляной гари итухлятины.

Запах погрома.

Интересно, Дуззар с ними или…

Колонна приближалась. Уверенно и торопливо. Наверняка эти люди (люди ли?) считают, что их некому остановить.

- Лелло, сигнал! – скомандовал я, хватаясь за луку седла и вставляя ногу в стремя.

Оруженосец поднес к губам мундштук рога. Протяжный серебристый звук пролился в вечерний воздух. И миг спустя нам ответили боцманские флейты виари.

- Au forter a Matra Bei! – закричал я, выносясь на дорогу из нашего укрытия.

Десятки стрел и болтов разрезали сумерки и посыпались на колонну погромщиков. Я видел, как линия факелов распалась на отдельные огни, услышал вопли мятежников. И в этих воплях был ужас.

Мы с Лелло промчались по дороге, и я пустил коня прямо в лоб толпы. В свете факелов я мог видеть их лица – перекошенные от злобы и страха, заросшие бородами, забрызганные кровью, которая уже проливалась литрами на утоптанный снег. Сразу несколько хойлов повернулись в нашу сторону, вытягивая мне навстречу насаженные торчком косы. Шанс разбросал их в стороны. Хрустнули под копытами моего коня чьи-то ребра. Шанс завертелся на месте, позволяя мне рубить мечом во все стороны, и я с бешеной хищной радостью ощущал, как мой клинок впивается в немытые тела погромщиков. Раз за разом, раз за разом.

Воющие и мечущиеся хойлы теперь окружали меня со всех сторон. А я раздавал удары. Рыжему верзиле с топором отхватил руку – я видел, как половина предплечья с кистью отлетела в сторону. Верзила взвыл, упал в снег, разбрызгивая кровь из культи. Хойлу, который пытался ослепить моего коня факелом, разрубил шею. Клеймор Андрея Михайловича был достаточно длинным для того, чтобы я мог достать из седла любую тварь, пытавшуюся приблизиться ко мне на расстояние удара. Какой-то храбрец с яростным криком нацелил на меня ржавую рогатину – я отбил его выпад эфесом и рубанул сверху, с потягом, разваливая погромщику череп надвое. Брызги крови летели мне прямо в лицо, во рту появился медный привкус. От истошного воя, хлюпанья, скрежета и хруста подкатила неодолимая тошнота. Несколько хойлов, побросав оружие, ударились в бегство – я нагнал их и остановил. Навсегда остановил. Толпа передо мной провалилась, остались одни разбросанные по снегу трупы и вопящие раненные. Факелы шипели и гасли, стало темно, но в этой темноте стрелы моряков капитана Брискара находили свои цели с убийственной точностью – ах, не учел Дуззар, что я найму эльфов, а они в темноте видят не хуже, чем днем!

Да, я совсем забыл про Дуззара. Нельзя, чтобы эта сволочь ушла…

Темная фигура, выросшая будто из-под земли перед мордой Шанса, метнулась ко мне, вопя на одной ноте. Я будто в замедленной съемке увидел, как в мою сторону летит наконечник старого китового гарпуна.

Может быть, я успел бы среагировать. Уклониться, увернуться, отбить гарпун клинком. Шансов было, как говорят англичане, fifty-fifty. Но Лелло опередил меня. Он оказался между мной и гарпуном, и я услышал его вскрик. Убийца не успел выдернуть гарпун: я не позволил…

- Лелло!

Я подхватил мальчишку, который упал на шею своего коня, перетащил его на Шанса и дал шпоры жеребцу. Рев и вопли уничтожаемой толпы оказались позади.

Лелло был еще жив, когда я снял его с коня и уложил его на снег. В темноте я не мог видеть его лица и его глаз – только слышал, как он хрипит.

- Лелло! – простонал я.

- Ми…милорд… хол..лодно!

Он икнул, забрызгав меня кровью, и перестал хрипеть. Черная дикая ярость бросила меня в жар, выступила слезами на глазах.

- Без пощады! – заорал я. – Без пощады!!!!

Мой крик никто не слышал. Может быть, только Шанс. Все звуки в этом мире заглушил безумный рев хойлов, погибающих под стрелами моих воинов.

Лучшая музыка для моего слуха.

Когда все закончилось, пошел крупный снег. И лес вокруг нас наполнился воем волков, почуявших пролитую кровь и много человеческой мертвечины.

Эльфы ушли, не прощаясь. Просто ушли. Да и к лучшему, что мне не пришлось обмениваться впечатлениями о минувшем сражении с капитаном Брискаром. Мне было нечего ему сказать. Разве что поблагодарить