Я сел на автобус до Мерси-Хилл. Солнце висело высоко в небе, дул лёгкий ветерок; отражение синей бабочки, пытающейся найти выход, мерцало в оконном стекле. На улицах прогуливались влюблённые парочки, облизывая мороженое; летали теннисные мячи, прыгали девушки, звенели тарелки, а из домов люди несли к павильону подносы с пирожными. Это был один из тех дней, когда предсказано чему-то случиться, и вы должны сделать так, чтобы это случилось; или чтобы я завершил следующий эпизод моего повествования.

Я вышел из автобуса у подножия холма и стал подниматься по террасам района Мерси-Хилл. На одном углу строили новую школу; рабочие, лёжа на балках, грелись на солнце. Преодолев два уровня, я вышел на Ди-Террейс и сразу же увидел дом Франклина.

Его нельзя было не узнать. Определённо не архитектор придал этому дому его окончательную форму. Одна труба была встроена в углубление из белого камня; слева пристроили дополнительная комнату, а её окно заложили новым кирпичом; все занавески были чёрными, за исключением одного окна на первом этаже, задрапированного зелёным. Дом выглядел заброшенным, особенно из-за сада, за которым уже много лет никто не ухаживал; трава и сорняки росли по колено. Я кое-как продрался через них, представляя, как разные твари заползают в мои ботинки. С одной стороны от меня поднялось шумное облако мух. Я подошёл к входной двери и увидел, как шевельнулась зелёная занавеска; чье-то лицо прильнуло к окну и отпрянуло назад. Я постучал. Мгновение было тихо. И тут внутри раздался женский крик: "Да лежи ты!"

Прежде чем я успел обдумать услышанное, дверь открылась. Женщина определённо не пребывала в трауре, что обнадёживало, потому что я не знал, как к ней подступиться. На ней было красное платье, казавшееся бледным на фоне тёмно-красных обоев холла. Её лицо было сильно, но неаккуратно накрашено, а волосы частично обесцвечены. Она ждала моего ответа.

— А вы, случайно, не миссис Франклин?

Она посмотрела на меня с подозрением, как будто я представлял угрозу.

— Роланд Франклин был моим мужем, — нелюбезно призналась она. — Кто вы?

Действительно, кто я? Мне подумалось, что я не продвинусь далеко, если буду заявлять о сверхъестественной природе моих поисков. Я выбрал компромиссный ответ.

— Я писатель. Я несколько раз читал книгу вашего мужа. Я был потрясён, узнав о его смерти, — добавил я, чтобы покончить с этим.

— Ну, в этом нет необходимости. Всё равно заходите, — сказала она, осмотревшись по сторонам и морщась. — Смотрите. Вы бы стали с этим жить? Вряд ли. Нужно привести всё это в порядок, половина вещей даже не знает, зачем они здесь. Хорошие ребята начнут с этого.

Она пнула ногой тёмно-красную стену и провела меня в комнату справа. Я не приготовился, и не мог. Комната на первом этаже с платяным шкафом, туалетным столиком с затянутым паутиной зеркалом, кроватью под окном, кипами женских журналов, некоторые из которых были покрыты толстым слоем пыли, и кошкой, прикованной цепочкой к ножке стула посреди комнаты; меня душило не чувство зла или страха, а ощущение чего-то запертого, забытого и испорченного. Кошка двинулась мне навстречу; цепочка позволяла ей свободно передвигаться по комнате, но она не могла дотянуться до двери.

— Киска любит вас, — сказала миссис Франклин, закрывая дверь и опускаясь на стул, окружив себя облаком пыли; её платье задралось до бёдер, но она не поправила его.

— Должно быть, это хороший знак, но разве не говорят, что только женоподобные мужчины могут дружить с кошками? Почему вы так на меня смотрите?

Я и не подозревал, что выгляжу как-то особенно; я нёс кошку, цепочку и всё остальное к стулу, который занял напротив неё.

— Вам не нравится цепь, да? Но я и моя кошка — это всё, что у нас есть; я не выпущу её, иначе они унесли бы её, чтобы принести в жертву. Они бы так и сделали однажды ночью. Я беру её с собой в сад, вот и всё; я им не доверяю.

Я вспомнил про мух.

— Что вы пишете? — спросила она.

В этом контексте ответить "истории о сверхъестественном" казалось несколько бледным.

— Истории, значит? Да, мы все любим истории, — задумчиво произнесла она. — Всё лучше, чем настоящее. Хотите чаю? Боюсь, это всё, что я могу предложить.

— Всё в порядке, спасибо, — отказался я, заметив треснувшие чашки на кухне за её головой. Она поймала мой взгляд; она всегда так делала, чёрт бы ее побрал.

— О, я не могу винить вас за то, что вы так думаете, — сказала она. — Но скоро и вас будет угнетать эта обстановка. После того, как он захватил дом… вы ведь этого не знали, не так ли? Да, он женился на мне, а потом вторгся в каждую комнату, складывая вещи, к которым я не прикасалась, по всему дому, пока я не заняла эту комнату и кухню и не сказала ему, что, если он попытается что-нибудь сделать в моих комнатах, я убью его!

Она стукнула по подлокотнику кресла, и из него полетела пыль.

— Но почему вы с этим мирились? — вынужден был спросить я.

— Почему? Потому что я вышла за него замуж!

Кошка попыталась убежать, опрокинул стопку журналов, чихнула и дёрнулась назад; мисс Франклин смотала цепочку и погладила кошку.

— Теперь киска не боится мамочки, — успокоила она животное и поставила её на пол. Кошка начала царапать её туфли.

— Ложись, ради Бога, — прошипела хозяйка. — Он пришел ко мне за утешением.

— Когда я вышла за него замуж, — ответила она мне, Роланд обещал, что весь этот дом будет моим, я смогу веселиться здесь и делать всё, что не могла раньше. Я поверила ему. Потом я узнала, каков он на самом деле. Поэтому я ждала. Каждый день я желала ему смерти, чтобы у меня был свой дом, то, что осталось от моей жизни. Я не разговаривала с ним уже много лет, вы это знаете? Я даже почти не видела его. Я обычно оставляла ему еду на подносе за дверью его комнаты; если он её не съедал, это была его проблема. Но когда еда осталась нетронутой в течение трёх дней, я вошла в его комнату. Нет, я не вошла — все эти грязные статуи, лампы и книги, — но я видела, что его там нет. Он находился в своей дурацкой маленькой типографии. Он действительно был мёртв. Там лежала книга, он, должно быть, собирался что-то напечатать, но я её не