— Мне «Объектив». Так, кажется…

Тео почесывал затылок, прислонившись плечом к косяку. Да, Петер сказал «Объектив». Он не читал, что там было написано. Заметил обложку в киоске — и только.

— «Объектив»! — отозвался старик. — Ты занимаешься политикой, парень?

Голос старика звучал мягче. Но Тео покачал головой. Политикой? Нет, боже сохрани! Ну ее, политику. Райнеры всегда держались в стороне от нее! Ложь, обман — вот что такое политика, как говаривал отец.

— Бери, милый, бери! — старик протянул к полке костлявую руку, потянул за веревку. — «Объектив» выпускают красные, да будет тебе известно.

— Меня не касается, — сказал Тео. — Мне последние номера… Октябрьские, наверно…

Он сам снял связку, к большому облегчению старика. Лицо военного в фуражке… Девушка в яхте под парусом… Слон тянет свой длинный хоботище…

Тео с полчаса перебирал журналы и наконец нашел. Пальцами, черными от пыли, он держал перед собой знакомую картинку. Да, все на месте! Безделушки, тахта, «Атлантик-бар» напротив. Крупная, броская строка под фотографией словно хлестнула Тео — «Очередная фальшивка пресловутого „Транспортного бюро“».

Он перевернул несколько страниц и прочел остальное. Вывеска «Транспортного бюро» скрывает много всяких нечестных махинаций. Сейчас обнаружилась еще одна. Фотография, помещенная на обложке, печатается для распространения в Советском Союзе. Однако барышне Колесовой живется далеко не весело. Ее «жених» Грегор Вандейзен, которому, видимо, было поручено сманить ее, исчез, и девушка дошла бы до крайности, если бы не сердобольная женщина, акушерка фрау Брунгильда Хольборн, живущая в переулке Жестяников…

Новость оглушила Тео. Он дал старику деньги, не глядя сунул в карман сдачу. Какой подлец этот Грегор! Девушка дошла бы до крайности… Как понять? В памяти вдруг обрисовались угрюмые кирпичные здания, красноватые лампочки, женщина за окном — толстая, в розовой сорочке. Йенсен подталкивал его туда, к лампочке, мерцавшей кровавой точкой, к женщине. Тео стало страшно, он вырвался. Йенсен захохотал, отпустил Тео и какой-то из тех грязных, противных подъездов принял Йенсена…

Узкий, кривой переулок Жестяников вел к древнему собору, и на низеньких, подслеповатых домах было множество дощечек, вывесок, эмблем торговли и ремесла. К акушерке госпоже Хольборн Тео поднялся по наружной лестнице, накрытой жестким, голым сплетением дикого винограда.

Госпожа Хольборн впустила Тео, кутаясь в шерстяной платок, защищая горло от холодного воздуха. Тео спросил, может ли он видеть Зою. Госпожа Хольборн не могли ответить сразу, так как закашлялась.

— Зои нет, — услышал он. — Зоя не живет здесь. А вам зачем?

Тон был неприветливый. Тео помялся и рассказал, кто он и зачем ему нужна Зоя. Тогда госпожа Хольборн улыбнулась. Улыбка совершенно изменила ее.

— Зоя уехала… Бедное дитя, она была вынуждена… После того как она дала интервью корреспонденту «Объектива», для нее житья не стало… Угрозы, анонимки… Терпи и не смей жаловаться, вот как у нас! И меня записали в красные… Я не хотела расставаться с девочкой, она славная и очень старательно вела хозяйство, но… Эта история чуть не распугала мою клиентуру. Я устроила девочку, нашла ей место у одной знакомой…

Где же Зоя теперь? В Люствалле, километрах в пятидесяти отсюда. Туда можно на электричке. Тео поблагодарил. Нет он не успеет, скоро вахта. Надо возвращаться на судно.

— Моряк, — ласково сказала госпожа Хольборн. — Мой сын очень хотел быть моряком. Он не успел… Вам сколько лет, господин Теодор?

— Девятнадцать.

— Моему было семнадцать… Его взяли в сорок пятом году, увезли на фронт…

«Было семнадцать», — отдавалось в сознании Тео. Значит, он погиб.

— Он не доехал до фронта, — сказала она. — Он заснул в грузовике и выпал… И попал под заднюю машину…

Тео молчал. Он не знал, что сказать госпоже Хольборн. Она провела рукой по лицу, будто смахнула что-то. Потом она спросила, куда идет «Матильда Гейст». В Россию? Опять в Россию? Тогда он мог бы сделать доброе дело…

— Бедная девочка с ума сходит здесь. Она говорит, что босиком побежала бы домой, на родину… Но ей стыдно. Ее же сфотографировали эти жулики в «Транспортном бюро». Ее пригласили туда, обещали заработок. Она сидела в гостиной, ждала приема… Она понятия не имела, для чего ее снимают. Ей сказали, для рекламы мебельной фирмы, заплатили немного. Потом послали на товарную станцию уборщицей. На один месяц! А вышло так, будто она с этими проходимцами заодно…

Госпожа Хольборн еще долго рассказывала. Тео вышел на улицу, когда до вахты осталось двадцать минут. Пришлось взять такси. Чудовищный расход, но надо же было выслушать до конца! Он не мог прервать госпожу Хольборн. Зато теперь он добыл правду о русской девушке. Надо прежде всего сообщить Вилорису.

Нет, сперва Лютгарду, другу Лютти. Ни звука Вилорису, предупредил Лютти. Тео дал слово, хотя и неохотно. Ему и сейчас неясно, зачем нужно скрывать от Вилориса. Пусть там, в «Транспортном бюро», жулики стряпают пропаганду. Но Вилорис, второй помощник капитана, моряк… Нет, он не похож на жулика. Он — жертва недоразумения, вот и все.

Однако раз слово дано, его надо держать. Все Райнеры свято держат слово.

Не чуя под собой ног, Тео взошел на палубу. До вахты еще семь минут, авось удастся поговорить с Лютти! Невмоготу нести жгучую новость!

Увы, пока Тео был в городе, его разлучили с другом. Лютгард покинул судно. Его уволили.

Капитан заявил, что электрик Лютгард Сван нерадиво относился к своим обязанностям. Странно, до сих пор он был на хорошем счету! Тео встревожился. Это была смутная тревога, и Тео гнал ее, пытался избавиться, но все-таки решил не нарушать слово, данное Лютгарду. А номер журнала, купленный у старика букиниста, надежно спрятал.

Хоть и трудно, ой как трудно хранить правду про себя, но это, пожалуй, необходимо.

Тео считал часы и дни. Он представлял себе во всех подробностях, как передаст эту драгоценную правду подругам Зои, поможет несчастной русской девушке.

12

— Разрешите! — гаркнул лейтенант Мячин, нетерпеливо приоткрыв дверь.

Голос не слушался его. Мячин вряд ли когда-нибудь заявлял о себе так громко. Он тут же смутился, встретив удивленный взгляд Чаушева.

Мячин был словно во сне. Он не ожидал такой удачи. Он только что видел Людмилу Алексееву, подругу Зои. Следователь из милиции до нее еще не добрался. Ловко получилось. Люся работала в ночной смене, и вот, сегодня утром, Мячин был у нее. Он испытывал мальчишескую радость оттого, что опередил милицию. А главное, получены важные факты. Матрос Райнер заходил к Алексеевой в субботу вечером, не застал дома, но оставил номер журнала… Это грандиозно! Разгром всей шайки!

Чаушев погрузился в чтение. Мячин был так взволнован, что не заметил