Шрифт:
Закладка:
— Выберется, крепкий он.
А следом показались Иван с Ярославом, что тащили на руках своего отца и выглядел он куда хуже Короткопола.
— Понятно.
И в следующий час я играл роль пожарника, потому как братья дядю за такое непотребство были готовы разорвать, как тузик Британский флаг, и лишь непосредственная угроза применения силы в виде мортирок и топорщиков сдерживали их горячий норов. Отходя из города, мы плавно сворачивались, забирая имущество, и если татары ещё находились в нирване, то Переяславские воеводы вывели за стены все наличные силы. Ведь большая часть войска была сосредоточена в посаде и разгром дружин белого города их не коснулся, а у нас полно раненых и полона. Разделив князей и послав к обеим медиков, отправился на переговоры с воеводами, собиравшими ударный кулак, чтобы одним махом покончить с наглыми захватчиками.
Выехавшие мне навстречу на холеных конях тысячник и воеводы были одеты справно и вид имели решительный. Сразу видно, калачи тёртые. Лица в шрамах, седина на висках, держатся в седле уверенно, с ленцой.
— Князь Мстислав Сергеевич! — представился я, гарцуя на коне, которому передалось царившее напряжение.
— Да ужо знаем, кто ты таков, — заявил тот, кто постарше.
— Наслышаны, — ухмыльнулся второй, в отделанном златом колонтаре.
— Добро, коли так. Вижу на сечу нацелились? Отговаривать не буду. Однако, ежели погодите пару дней. Слово даю, князя Ивана отдам. А ежели не послушаете, вот что будет. Округ сторожи ежи и телеги сплошным кольцом, сих колючек, — показываю им «чеснок».
— Бесовская придумка! — не выдерживает тот, что постарше.
— Верно. И разбросано их с десяток пудов, а за ними трубы с огненным зельем. И не три аки у Глебовой башни, а десяток и вои с топорами, а нужно будет сызнова дымов пущу, да куда больше прежнего! Короткопола же немедля племянникам отдам, а что они с ним сделают сами ведаете. Ежели не жалко воев в сыру землю сотнями класть, идите!
После, развернулся и назад поскакал.
— Стой, — окрикнули меня. — Князя точно отпустишь?!
— На кресте коли надо поклянусь. И князя, и дерюгу отпущу, даже ежели Иван Иванович с братом не столкуется.
— Да ты не дерюгу то в полон взял. Дурак!
— А кого?!
— Ближника Узбекова, воеводу Товлубея! — оба воя посмотрели на меня с прищуром и рассмеялись.
— Два дня тебе даём, не боле! И не думай водою уйти, Трубеж ужо плотами перекрыли.
Вид на Глебов мост в 16 веке ( в 14 башня деревянная)
Типичная гордская усадьба
[i] Братчина — (братщина, братшина) — вид пирования на Руси, совершаемое в складчину в определённое время и на котором могли решаться внутренние вопросы сельского или городского общества, в данном случае княязей. Словом братчина назывались также сельская общинная, или городская ремесленная (цеховая) корпорация. У каждой такой общины или корпорации имелся свой покровитель ( языческий или христианский) и годовой праздник. Участники братчины назывались ссыпцами, вероятно, от того, что в старину каждый жертвовал на варение пива и браги зерном. Для разбирательства возможных ссор и драк, из числа участвовавших на пиру-братчине, избирались братчинники. В данном случае братчину собрали княжеско-боярскую, для обсуждения предстоящего похода.
[ii] Флориан Гайер 8-я кавалерийская дивизия СС, получила Флориана Гайера (1490—1525), руководителя армии времён Крестьянской войны, известного по песне https://www.youtube.com/watch?v=XGhdSeKr4TM Означенный Прохором факт был разгрома дивизии случился ночью 12 февраля 1945 года.
[iii] Противодымная смесь — в её состав входит эфир и хлороформ по 40 мл, спирт-ректификат 20 мл и 10 капель нашатырного спирта.
Глава 21
После получения грамоты из Белева, Великий князь Глуховский и Новосильский отъехал в Новосиль с малою дружиной и лично осмотрел острожек племянника. Едва живого от страха Богдана таскали за ним за шкирку и тот бессвязно бубнил, отвечая на вопросы. Владислав Мечиславович смотрел волком, но всё же поперек не встал, а чернецы работали и, признаться, делали это на совесть.
Михаил Семёнович не подал виду, что удивлён ладным волокам, по коим таскали телеги с глиною и песком, острожком и хоромами не меньше дворца Узбека, где плавили уклад, жгли угли и плинфу да жили сами холопы. Князь был далёк от искусников и чёрной работы, но не настолько чтобы не заметить, что у Мстислава уклада поболее, чем во всём княжестве, а это неизбежно ставило его супротив могущественного клана московских князей. И хотя служки племянника одарили зеркалом, тысячей стрел калёных и очень дорогим доспехом, осадочек остался. Потому как Мстислав не держал чернь в рукавицах ежовых, одеты они были добротно, сыты и вели себя дерзко, хотя и в пояс кланялись. Холопов надобно держать в чёрном теле! Дабы не умыслили недоброе, это ему ещё дед говаривал, да и сам он немало пожил, чтобы усвоить эту прописную истину. Заигрывание с чернью до добра не доведёт, одна у нас опора — дружина, боярство и служилые князья. Мстислав же старину порушил, набрав в дружину пешцев из ратаев, а значит? Верно, ставку на простаков сделал оттого и ручкание с чёрным людом.
Вернувшись в палаты наместника Дмитрия, князь долго сидел в задумчивости, а зять не смел нарушить тишины. Служки тем временем поставили угорского вина, молочного поросёнка в белых грибах с горохом и белорыбицы. Отпив терпкий напиток и взбодрившись, Михаил Семёнович заговорил:
— Про Белёв то слыхал?
— Поведали гости. Ишь ты, Cеверных Отчичь и Дедичь наследник! — князь сплюнул. — Одного не пойму, пошто он в Белёве не сел?
— Сам не пойму. Он ещё опосля в Воротынск наведался и Залидов прикупил, у князя Козельского.
— Залидов?!
Михаил Семёнович небрежно кинул на стол украшенный серебром тубус, откуда, звякнув металлом, вывалился список на добротной, белёной бумаге.
— Ишь, ты! Печать из злата, с враном. Аки князь великий.
— Ты не печать зри то, грамоту читай.
Пока Дмитрий Глебович то краснея, то бледнея читал письмо Мстислава, Великий Князь расстелил присланную племянником карту в два локтя размером, где были обозначены грады и сторожи княжества, веси и малые погосты, волости бояр, заповедны земли, бобровые гоны, бортницы и прочее, прочее, прочее. Не считая непонятных буквиц и завитков что, он не разумел. И сделан сей чертёж был столь гладко и пригоже, что виденные им в Сарае китайские, супротив этих, аки каракули горьких пьяниц.
