Шрифт:
Закладка:
— О Селезнёве как о политике я обязательно скажу, но сначала позволю себе рассказать об общей ситуации за несколько лет до этого, — сказал Арам Саркисян. — В августе 1990 года коммунисты в Армении легко отдали власть «уличным» деятелям. Председателем Верховного Совета был избран беспартийный Левон Тер-Петросян, сотрудник Института древних рукописей, знаток древних мертвых языков, оратор. Они собрали свою команду — без опыта управления, но с большим желанием задержаться во власти.
Перед коммунистами встал вопрос, как реанимировать партию? В ноябре 1990 года созвали съезд, обновили руководство. Меня избрали секретарем ЦК КПА по идеологии. Обстоятельства так уж сложились, что через несколько месяцев фактически мне пришлось исполнять обязанности первого секретаря, а в мае 1991 года меня де-юре избрали лидером партии.
А в регионе уже полыхало. Пламенем раздора разгорался карабахский конфликт. Уже были погромы в отношении армян в Сумгаите, Баку, Кировабаде и в других армянонаселенных районах Азербайджана. И нам надо было совместными усилиями каким-то образом процесс остановить. Едем в Москву. Я еще секретарь ЦК по идеологии, но возглавляю делегацию коммунистов Армении. Соответственно во главе делегации из Азербайджана приезжает также секретарь по идеологии Дашдамиров. Горбачёв нас принимает. Ведет с нами задушевную беседу. Мы пытаемся согласиться на что-то вразумительное друг для друга. Появляется заявление от имени двух делегаций, которое передается по программе «Время». И никакого эффекта! Горбачёв уходит от конкретных вопросов и решений. Как кот Леопольд: «Давайте жить дружно!» Он не брал на себя ответственности. Не знаю, по недомыслию или нарочно.
К 20-летию ГКЧП, в августе 2011 года, в газете «Комсомольская правда» было опубликовано интервью со мной, которое провела Лариса Кафтан. Называется «Горбачёв знал о том, что произойдет переворот». Я там привел факты о том, что Горбачёв мог всё знать и что в принципе мог предпринять.
Вот еще один пример. В июне — июле 1991 года в Нагорном Карабахе стали проводить операцию «Кольцо». Под видом чистки территории от «экстремистов» начались этнические чистки… Пришлось срочно выехать в Москву. Встречаюсь с Крючковым Владимиром Александровичем, с Язовым Дмитрием Тимофеевичем, Пуго Борисом Карловичем, с секретарями ЦК КПСС. Пока одни обещания.
Закончили мы разговор с Язовым по поводу карабахской проблемы, и вдруг он мне в лоб: «А теперь ты мне скажи, ты за кого — за Советский Союз или за Горбачёва?»
Я сижу в кабинете министра обороны СССР! Пытаюсь вывернуться. Говорю: «А что, Дмитрий Тимофеевич, генеральный секретарь ЦК КПСС против Советского Союза?» Он на меня таким особенным взглядом смотрит: «Не придуривайся, ты понимаешь, о чем я говорю».
Шла своеобразная вербовка первых секретарей ЦК союзных республик.
Когда Россия объявила о своей независимости, это вообще был полный нонсенс. От кого Россия независима? Мы жили во времена абсурда. Это называлось политикой Горбачёва.
— Но ведь что-то надо было делать, Арам-джан?
— Надо было начинать перестройку с экономики, как это начал делать Китай. Николай Иванович Рыжков с Горбачёвым поехали к Дэн Сяопину! Поговорили. Тот им сказал: «Делайте всё, что хотите, с экономикой, но не трогайте три священные коровы: идеологию, централизованную власть и партию. А в экономике проводите все ваши реформы. Ведите их так, чтобы это было выгодно государству и народу».
Выходят Горбачёв с Рыжковым с той встречи, и Михаил Сергеевич говорит Николаю Ивановичу: «Этот старик еще будет нас учить!»
Это мне потом сам Рыжков говорил. Он честный, принципиальный, убежденный человек. Николай Иванович — герой Армении. Декабрь 1988 года, жуткое землетрясение с тяжелыми последствиями… Как он нам помогал прийти в себя!.. Я в то время с Рыжковым ездил как собственный корреспондент газеты «Правда».
Почему партийный аппарат не очень был нужен Горбачёву? Потому что там в основном закостенелая масса сидела. Люди, которые оторвались от народа, которые не умели с ним разговаривать.
Другое дело, если бы был более умный и дальновидный человек вместо Горбачёва и он сумел бы перестроить партию и государство. В перестройке, которую мы все приветствовали, потому что Горбачёв сказал, что «так дальше жить нельзя», он поставил на первое место гласность в лозунге «Гласность, перестройка, ускорение». В стране, которая была зажата, закрыта, ты на первое место ставишь гласность?! И начинается это бла-бла-бла?!
То, что СССР, как политическую и экономическую систему, следовало перестроить, спору нет. Но грубый, залихватский демонтаж великой державы стал настоящей катастрофой, последствия которой мир не может переварить по сей день.
А теперь о нашем с тобой бывшем главном редакторе. Селезнёв, в отличие от некоторых тогдашних политиков, был мужчиной абсолютно твердых убеждений и принципов.
И вот 1996 год, в Армении проходят президентские выборы. Я тогда уже был председателем ДПА — Демократической партии Армении. Партия по идеологии социал-демократическая, социалистическая. Уже будучи кандидатом в президенты, приглашаю оппозиционных кандидатов на совет. Предлагаю решить вопрос единого кандидата для участия в выборах от оппозиции. После долгих обсуждений не все согласились, но основная группа кандидатов объединилась. И мы выдвинули единого кандидата — бывшего премьер-министра Вазгена Манукяна.
Мы за месяц сумели переломить ситуацию. И фактически выиграли выборы. Но «они» сфальсифицировали результаты. Ситуация накалилась. Десятки тысяч человек шли за нами, на митингах призывали к отставке президента. Но в результате одной провокации власть вывела на улицы войска, даже танки против народа. Тер-Петросян и команда очень хотели жить во власти.
Решили нас арестовать. Я не мог представить, что какие-то костоломы поднимут руку на меня. Я ушел. Мы провели «операцию», и 1 октября я прилетел в Москву, хотя все выезды из республики для нас были закрыты.
2 октября позвонил Селезнёву, он назначил встречу на 3 октября. С утра прихожу. Заранее спросил по телефону: «Мне пройти через общий вход с Охотного Ряда?» — «Нет, ты пройдешь через служебный вход».
Прихожу к Геннадию Николаевичу. Рассказал о том, что произошло: «Из моей квартиры представители спецслужб просто не уходили, сидели, ждали, чтобы меня арестовать. Многие уже были в СИЗО».
— И что тебе сказал председатель Госдумы?
— Как председатель партии, кандидат в президенты я приехал к человеку, которого не только уважал, — я ему доверял. Я пришел к нему как к товарищу. Мы друзьями не были, но были товарищами по духу. Он мой бывший руководитель, который всегда занимал принципиальную позицию. У нас был откровенный разговор. Он сказал: «Ты подтвердил то,
