военных действий как раз в тот момент, когда разразился кризис в Персидском заливе, в частности, перебросив ныне избыточный VII-й армейский корпус из Европы в Саудовскую Аравию. Как позже заметил Колин Пауэлл, «теперь мы могли позволить себе вывести из Германии дивизии, которые находились там последние сорок лет, чтобы остановить советское наступление, которого больше не ждали»[1011].

Фактически в течение двух недель, пока Конгресс находился на летних каникулах, администрация Буша вовлекла Соединенные Штаты в самое масштабное и опасное военное предприятие за рубежом со времен Вьетнама. Стратегия была прописана в Директиве по национальной безопасности NSD-45[1012]. Политическое решение было сформулировано очень узким кругом – президентом и несколькими высокопоставленными советниками, в частности Скоукрофтом, Чейни, Бейкером и Пауэллом, что вызвало некоторую критику скрытного принятия решений Белым домом. В более общем плане велись разговоры о том, что Вашингтон расплачивается за свою долгосрочную политику в Ираке: Рейган снабдил Саддама оружием в середине 1980-х гг., чтобы предотвратить его поражение в войне с фундаменталистским Ираном. Но на публике общее настроение было очень похоже на «митинг вокруг флага». Никто на Капитолийском холме не предлагал провести слушания в Конгрессе. Действительно, большинство политиков поспешили поддержать решение президента. «Я думаю, мы выдержим это довольно долго, пока не будет жертв», – сказал сенатор-республиканец от Аризоны Джон Маккейн, ветеран Вьетнама, который также был членом Комитета по вооруженным силам. В том же духе высказался и Шлезингер, бывший госсекретарь обороны и директор ЦРУ времен Никсона–Форда, который заявил, что американская общественность, несомненно, одобрит поддержку Бушем Саудовской Аравии, тем самым гарантируя доступ США к мировой добыче нефти. Но он предупредил, что остается «неясным, есть ли сильная общественная поддержка действий в Кувейте, особенно если это потребует больших потерь со стороны американцев»[1013].

На данный момент Буш был осторожен, говоря о сдерживании войны, а не о ее развязывании[1014]. И многосторонний характер военной коалиции также помог противостоять какой-либо критике в адрес Америки, неизбежной, если бы она действовала в одиночку. На самом деле, для Буша многосторонность служила многим целям. Как позже писали он и Скоукрофт, ООН «могла бы обеспечить приемлемость наших усилий и мобилизовать мировое общественное мнение на поддержку принципов, которые мы хотели продемонстрировать». Приверженность президента идеалам нового мирового порядка не была притворной. Но Буш и его ближайшее окружение считали, что «еще более важно крепко держать нити контроля в своих руках»[1015]. «Щит пустыни» был защитой жизненно важных интересов США, о которых мог позаботиться только Белый дом. Действительно, продолжающаяся операция также «продемонстрировала пределы европейской мощи», как подчеркнул представитель НАТО, поскольку «только Соединенные Штаты могут играть роль глобального полицейского». Или, по словам британской газеты «Индепендент»: «Только американцы могут организовать быстрый военный ответ на вызов такого рода за пределами зоны НАТО»[1016].

Соединенный с напористым и согласованным руководством США многосторонний подход может служить мультипликатором силы в военном отношении. А также он способен покрывать расходы, потому что те страны, которые не взяли на себя военных обязательств, вносили финансовый вклад. 29 августа СМИ сообщили, что, по оценкам Пентагона, операции США в Персидском заливе потребуют 2,5 млрд долл. до конца сентября (сверх обычных военных операционных расходов). Это более чем в два раза превысило цифру в 1,2 млрд долл., заявленную двенадцатью днями ранее. В качестве объяснения чиновники ссылались на более высокие сборы за топливо, расходы на мобилизацию 200 тыс. резервистов и увеличение сроков доставки. Было ясно, что расходы будут продолжать расти в геометрической прогрессии, особенно если Америке придется воевать. «Если у вас будет война со стрельбой, – сказал журналистам аналитик конгресса по бюджету, – все ценовые прикидки отменяются. Затем вы потребляете боеприпасы, топливо и оборудование. Вы начинаете заменять танки, самолеты и ракеты. Вы увеличиваете свое присутствие, и стоимость подскакивает, в зависимости от того, насколько жарко становится».

Короче говоря, развертывание сил на Ближнем Востоке поставило под угрозу надежды на сокращение оборонного бюджета 1991 г. Мало того, что около 50 млрд долл. избыточных средств, которые в настоящее время находятся на различных счетах Пентагона, будут поглощены «Щитом пустыни», некоторые демократы на Капитолийском холме теперь призывают к введению специальной надбавки к подоходному налогу, чтобы помочь оплатить счета. Они также настаивали на том, чтобы страны, не посылающие войска, вместо этого вносили денежные средства. «Японцы чертовски заинтересованы в этом, – заявил сенатор-демократ от Нью-Джерси Фрэнк Р. Лаутенберг, – и должны заплатить чертовски большую долю»[1017].

Распределение бремени было важной частью политики Буша. Финансовая помощь от союзников и друзей может поступать двумя основными путями – путем покрытия части расходов, связанных с развертыванием вооруженных сил, или путем предоставления финансовой и гуманитарной помощи странам, особенно сильно пострадавшим от торгового эмбарго, таким как Турция и Египет. В обоих этих отношениях Япония и Западная Германия – вторая и третья по величине экономики в мире по объему ВВП – были особенно значимыми. И это стало частью расчетов администрации откупиться от внутренней критики, настаивая прежде всего на поступлениях в немецких марках и иенах. В конце концов, рассуждал Вашингтон, после их поражения в 1945 году ФРГ и Япония были главными бенефициарами на протяжении более чем четырех десятилетий поддержки США в качестве державы-протектора[1018].

13 августа Буш жестко высказался по этому поводу в своем вступительном телефонном разговоре с Кайфу: «Хотел бы, чтобы вы рассмотрели вопрос о прямом вкладе Японии в многонациональные военно-морские силы». Понимая, что это станет переломным моментом в послевоенной истории Японии, он говорил о Токио, показывая, что теперь страна «полноправный участник Западного альянса». Буш имел в виду японские тральщики для патрулирования вод в Персидском заливе и транспортные суда, которые могли бы доставить оборудование в Саудовскую Аравию. Кайфу, полностью осознававший сильную зависимость своей страны от нефти из Персидского залива, пообещал сотрудничество, но был тверд в том, что его правительство должно уважать свои «конституционные ограничения и резолюции Парламента» – то, что он назвал «почти национальной политикой», которая делает «почти немыслимым» военное участие. «Ну, это прекрасно», – ответил Буш. Но «мой ключевой посыл заключается в том, что, когда будет написана эта глава истории, Япония, США и несколько других стран будут стоять рядом, плечом к плечу, настолько плотно, насколько это возможно»[1019].

Две недели спустя, 29-го, Кайфу перезвонил Бушу и сказал, что «мы рассмотрели все доступные нам варианты, чтобы посмотреть, как мы можем помочь, за исключением отправки наших сил самообороны, что имеет существенные конституционные ограничения». Он уточнил, что Япония окажет помощь США и многонациональным силам транспортом и жильем, а также медикаментами и персоналом – предоставит помощь на сумму около 1 млрд долл. И он сказал Бушу: «Мы также окажем существенную экономическую поддержку государствам, пострадавшим от негативных последствий, таким