нашей деревне, — девушка опять съёжилась и прижала ушки. — Всех жителей загнали туда и не выпускают. Кроме взрослых, там четверо детей. Самой маленькой девочке восемь месяцев. Меня тоже поймали. Когда появилась армия ящеров, я побежала домой, чтобы забрать кое-какие вещи. Я уже всё собрала в узелок, но когда стала выходить из дома, меня схватили и отвели в церковь.

— Много там людей? — спросил я.

— Людей совсем нет, — Анни покачала головой. — Только «хвостатые».

«Блин!», — я мысленно поморщился. — «Я подсознательно не разделяю людей и зверолюдей. Для меня те и другие — люди».

— Хорошо. «Хвостатых» сколько?

— Сначала было тридцать шесть.

— Что значит «сначала»? — я опять насторожился. — Потом стало меньше? Или больше?

— Меньше, — девушка грустно вздохнула. — Ящеры уводят каждый день одного или двух пленников.

— Куда уводят? — я нахмурился.

— Кажется, их едят, — в глазах у Анни опять блеснули слёзы.

— Ты шутишь⁈ — я ужаснулся. — Ящеры едят других зверолюдей?

— Они всё едят, — девушка кивнула. — Даже своих павших товарищей.

— О боже! — я покачал головой. — Ладно. Что было дальше?

— Ну вот, — Анни тряхнула ушками. — Всем было страшно. Дети постоянно плакали. Чтобы их как-то успокоить, я начала рисовать на стенах церкви разные картинки. Пока дети наблюдали за тем, как я рисую, они отвлекались и забывали о страхе. Иногда даже смеялись. Взрослые тоже расслаблялись и иногда улыбались. Так прошло два дня. Потом пришла ведьма. Она обошла церковь, посмотрела на рисунки и спросила: — «Кто это сделал?» Я встала и призналась. Тогда она сказала, что отпустит меня, если я проберусь в город и нарисую замок и ворота. А я попросила её, чтобы она отпустила детей. Она посмеялась и сказала, что отпустит их, если я сделаю три рисунка в обмен на каждого ребёнка. Ведьма дала мне бумагу и написала на одном из листочков список, что я должна нарисовать, — Анни грустно вздохнула. — Но сделать я успела лишь пять рисунков. Потом меня схватили. Я сама виновата. Мне было плохо видно ворота с того места, где я пряталась. По улице постоянно ходили люди, и они мне мешали. Я один раз поменяла место. Потом ещё раз. И когда поменяла место в третий раз, солдаты меня схватили и отобрали рисунки.

— Ты рассказала им про пленников в церкви и детей?

— Да, — Анни кивнула. — Но мне не поверили.

«Ну, не удивительно», — я вздохнул. — «Тем более что ты лисица. Может ты выдумала всю эту историю, чтобы нас разжалобить? А гарнизон всё равно не станет выходить за стены ради освобождения горстки „хвостатых“. Думаю, их уже давно списали со счёта».

— Я только не понял, — я с сомнением посмотрел на девушку. — Ведьма тебе пообещала, что отпустит детей в обмен на рисунки. А тебя она отпустит вместе с ними?

— Не знаю, — Анни пожала плечами. — Об этом она ничего не сказала.

— То есть ты принесла б ей рисунки, но тебя, по итогу, съели бы ящеры?

Девушка испуганно посмотрела на меня и прижала ушки.

— Я о таком не думала.

«Понятно. Всё же она, правда, глупая», — я вздохнул. — «Даже не думала, что придя в город, она уже в безопасности. Ведьма здесь до неё не доберётся, и нет нужды что-то рисовать и возвращаться назад, чтобы найти там свою смерть. Ведьма может не выполнить обещание, и тогда понимание как жестоко её обманули, наверное, было бы для Анни даже хуже смерти».

— Хорошо, — я усмехнулся. — Предположим, я дам тебе возможность дорисовать недостающие рисунки и вернуться назад. Что ты выберешь? Останешься здесь или вернёшься в деревню?

— Вы шутите, господин? — взгляд девушки стал испуганный.

— Нет, — я покачал головой. — Я абсолютно серьёзен.

Анни опустила голову и несколько секунд сидела неподвижно. Внезапно я заметил, что у неё дрожат уши, а по щеке покатилась слеза.

— Если я скажу, что хочу вернуться к ведьме, вы опять решите казнить меня?

— Нет. Клянусь своим именем.

— Тогда я вернусь к ведьме с рисунками, — тихо сказала она.

— Тебя там съедят. Ты же хотела жить.

— Я и сейчас хочу жить, — девушка оттёрла лицо хвостом. — Но если я не пойду, съедят детей. Мне их жалко больше, чем себя. Я не смогу отказаться.

— Тебя могут обмануть.

— Наверное, — Анни всхлипнула. — Но выбора нет.

«Понятно», — я поморщился. — «Она самка „хвостатых“. Наверное, такое поведение заложено в неё инстинктами. Она просто не может действовать иначе. Она как курица, пытающаяся защищать своих цыплят от кобры, и даже не задумывающаяся о том, насколько безнадёжна эта попытка. Хотя это не её цыплята. Но не важно. Интересно, как повела бы себя человеческая девушка в подобной ситуации? Попыталась бы она спасать чужих детей ценой своей жизни?»

— Не хнычь, — сказал я Анни. — Я попробую тебе помочь. Мы вытащим этих детей из церкви. Если они ещё живы, конечно.

— А? — девушка подняла на меня заплаканный взгляд.

— Подожди, — я выглянул в холл. Лана всё ещё была здесь. Я пригласил её в комнату. Служанка вошла и удивлённо уставилась на девушку с ушками, сидящую у меня на кровати в одной простыне.

— Пожалуйста, найди ей одежду и нижнее бельё, — попросил я.

— Мы не сможем найти ей одежду, господин, — Лана с сожалением покачала головой. — У неё сзади хвост.Ей нужно специальное платье.

— Господи! Да принеси любое. Дырку прорежем ножом. Или давай платье широкого размера. Пускай хвост остаётся под ним.

— Хорошо, — служанка кивнула. — Сейчас принесу халат нашей поварихи. Он широкий, а рост как раз подходящий. Подождите две минуты.

Служанка ушла, и мы опять остались одни. Чтобы прервать молчание, я снова повернулся к Анни.

— Где ты научилась так хорошо рисовать?

— Нигде, — девушка пожала плечами. — Это как-то само получилось. Когда я была маленькая, у меня была книжка со сказками, и там было много очень красивых картинок. Они мне безумно нравились. Принцессы и рыцари, замки и драконы, дремучие леса, высокие горы, бурное море и корабли под парусами. Я стала пытаться их перерисовать. Сначала у меня ничего