Откладывать наш разговор и далее было никак не можно, завтра она собиралась ехать в город и заглянуть к швее. Я не могла допустить этого, сейчас уже и корсет с трудом скрывает живот, что было бы, если бы мне пришлось снять его для примерки. Я никогда не видела такого белого и неживого лица матушки, от каждого моего слова, которых получилось не так и много, она каменела всё больше и больше. Она застыла в нелепой позе, цепляясь белыми пальцами за спинку стула, с которого вставала, когда я вошла и заговорила. Она не задала, когда я закончила, ни одного вопроса, не сказала ничего.

Июль 6-го числа

Матушка не говорит со мной, не выходит к столу во время трапезы. По словам Катаржины, что носит ей еду, она проводит всё время в беззвучных молитвах у своей кровати и никого не замечает.

В самом воздухе каменных коридоров витает тишина, которую нельзя нарушить. Никто не повышает голос, не кричит, не стучат ставни и не гремят на кухни котлы. Перштейнец будто замер, затих пред бурей. Инеш говорила, что пред особо ярыми бурями случается особо тихая тишина.

Июль 9-го числа

Наша дочь толкнулась! Какое необыкновенное и неописуемое ощущение, странное чудо, от которого я перестала замечать всё вокруг, я замолчала на полуслове и даже с третьего раза не расслышала вопрос пана Анджея. Всё вдруг стало настолько неважным. Как бы мне хотелось, чтобы Владислав был в этот момент рядом и разделил эту радость со мной.

Июль 14-го числа

Сегодня особо тщателен был выбран наряд, поверх которого я накинула шаль. Наличие оной же можно было объяснить сырым и промозглым ветром и небом, что с вечера затянулось сизыми низкими тучами. Мы долго выжидали с Катаржиной холодного дня, дабы показаться в городе и не рождать моим затворничеством ещё больших пересудов. Ян заметил, что сегодня не лучший день для поездки, однако вместо отговоров он решил составить мне компанию. Мы навестили пана Богуслава с женой и выслушали все новости о Маргарите, которая окончательно обосновалась в доме мужа и теперь командовала там всеми, включая, кажется, приблудную кошку! Не думала, что так случится, но мне не хватает наших встреч и легкомысленных бесед. Я бы многое дала, чтобы поговорить с ней сейчас.

На прощание пан Богуслав задержал меня у кареты и, держа за руки, спросил, всё ли хорошо у нас обстоит в замке. Вопросы, взгляды на улицах, перешёпот будто украдкой… неужели слухи добрались и прижились в Горе Кутна?

Июль 27-го числа

Мне повезло, так сказала матушка. Её первые слова за недели молчания. Она протянула мне письмо, в котором пан из Яричей сообщает, что свадьбы не будет. Слухи, которые ходят вокруг меня, не позволяют его сыну взять в жены еретичку. На письмо от самого себя Тадеуш не решился.

Август 4-го числа

Теперь о моём положении знает матушка, Катаржина и Ян. Он узнал случайно, мы прогуливались, когда меня толкнули особо сильно и больно. Мне не удалось сдержать вздох, я покачнулась, а лёгкая шаль, с которой я теперь не расстаюсь, соскользнула с плеча. Ян, придерживая меня за локоть, увидел всё сам. Он пришёл в сильное и совсем немного забавное волнение, но обещал сохранить эту тайну.

У меня не получается тревожиться от того, что Ян узнал всё. Напротив, мне стало гораздо легче и свободнее в общении, я доверяю ему.

Август 12-го числа

Ян и Катаржина ходят за мной по пятам и выполняют любую просьбу даже раньше, чем я успею её договорить. Ян столько знает и рассказывает мне! Вчера он открыл мне семейную легенду о волшебном камне, что передается в их роду из поколения в поколение, хранит их. Чудной камень влюбленной княжны из далекой сказочной страны, которой нет ни на одной карте и ни в одной летописи, но о которой так красочно и увлеченно говорил Ян. Он верил в парящие храмы среди водопадов и вечную любовь, что преодолеет всё, я ж хотела верить ему.

Только в одном я, как и прежде остаюсь одна, мои сны и кошмары. Теперь я горю, я сгораю каждую ночь и просыпаюсь в слезах и страхе. Правда, ныне я разучилась бояться за себя, весь мой страх за нашу дочь.

Август 19-го числа

Ян получил письмо из дома. Он никогда, за исключением легенды, не рассказывал о своей семье, не пустился в объяснения и сейчас, сказав только, что имеет непростые отношения с отцом, который написал, что здоровье матушки Яна весьма пошатнулось и, по уверениям врачевателей, ей осталось недолго на этой земле. Ян должен проститься с ней. Он уезжает этим же вечером и вернется через пару месяцев.

Не знала, писать или нет… наш разговор в кабинете, куда Ян пришел сказать об отъезде. Он сделал мне предложение. Часто запинаясь, Ян сказал, что принимает мои чувства к Владиславу, он видел сразу, как я смотрю на Владислава и как никогда не посмотрю на него. И всё же Ян готов взять меня в жены и признать чужого ребёнка своим, если только я позволю это. Он не требует моего ответа сейчас и оставляет свое предложение в силе даже на года. «Чтобы Вы знали, Альжбета, если он… он предаст Вас, Вам есть у кого просить помощи и кто до самой смерти готов быть рядом с Вами Вашим другом и, пусть и мечтать я о таком не смею, Вашим мужем», — Ян улыбнулся больной улыбкой, от которой у меня кольнуло сердца.

Моё сердце пропустило удар, когда Ян шагнул ко мне и, расстегнув ворот, снял с себя кулон. Камень, заключенный в диковинное переплетение золота, переливался всеми оттенками красного и немыслимо жёлтого, он искрил в лучах солнца. Я никогда не видела столь красивых и ярких камней, не представляла, что камень способен так переменчиво и чарующе сверкать, быть поразительно теплым. «Камень, за который человек может убить, который может украсть сердце и ради которого можно безрассудно любить. Так всегда говорила моя бабушка. Он теперь Ваш как подтверждение моих слов, Альжбета, он сбережет Вас», — проговорив это, Ян надел его на меня. Я пыталась возразить, поскольку я явно не та, кому стоит дарить родовые сокровища и драгоценности, но Ян из рода Вальберштайнов может быть поразительно упрям!

P.S. Мне есть что теперь положить в мой тайник.

Август 21-го числа

Меня преследует мысль, что я остаюсь одна. Все, кого я люблю