– Слушай, биолог ты или нет?

– Я не сомневаюсь, что такое возможно. Кроме того, вполне объяснимо. Я готов признать, что это дерево разумно. Неспроста обзавелось пуленепробиваемой корой – она защищает… мозг и центральную нервную систему, которые наверняка так же уязвимы, как и у человека. Только у нас они защищены не корой, а черепной коробкой.

– В конце с нами говорил уже не Гюнтер, а Красное древо, – сказал Бэбкок. – Помнишь, что оно пообещало? Что скоро все мы окажемся в его власти. Доставим его во внешний мир. Это дерево мыслит, как натуральный вампир! Оно собирается высосать наши мозги!

– Думаю, мы сможем покончить с ним, – сказал Карни, поднимаясь. – У меня есть кислота. Наверняка эта деревяшка не устоит против нее.

– А мне кажется, ничто не может навредить древу. В плане самозащиты оно совершенно. Как ты пробьешься через его броню? Вместе с интеллектом эволюции подверглась и выживаемость – такому высокоорганизованному, такому невероятно тонкому и чувствительному разуму требуется надежная защита.

– Все же мы должны попытаться. Бэбкок, ты меня убедил. – Карни извлек несколько контейнеров с кислотой из рюкзака. – Идем. И ружья захватим. Вэйл, остаешься за главного. Позаботься об Уэстерли, а то вдруг Гюнтера нелегкая принесет.

– Хорошо, – отозвался я и крепче сжал рукоять автоматического пистолета.

Бэбкок, судя по выражению лица, не очень довольный решением Карни, взял две винтовки, и мои товарищи исчезли в залитом лунным светом лесу.

Я уже не сомневался, что Уэстерли спятил окончательно. Однако первое мое впечатление оказалось обманчивым. Пришлось признать, что проводник отнюдь не шизоид, а самый что ни на есть маниакально-депрессивный псих. У него начался приступ буйства. Уэстерли вопил и бросался, норовя выцарапать мне глаза. Пришлось вырубить его – конечно же, исключительно в целях самозащиты.

Мне вдруг стало не по себе. Это древо… Подумать только, разумное растение-вампир!.. Растение, мутировавшее до бог знает какой степени… Симбионт, питающийся не плотью и кровью, а самым сокровенным – сознанием.

Мы даже не подозревали, что Гюнтер одержим, пока Бэбкок не расшифровал письмена, оставленные давно исчезнувшей цивилизацией. От этой мысли я поежился. Гюнтер заманивал бы нас к дереву одного за другим, пока мы все не превратились бы в рабов коварного паразита. Полностью подчинив наш разум, Красное древо незамедлительно приказало бы переправить себя в цивилизованный мир. Какие кошмарные последствия ждали бы нашу планету, мне и представлять не хотелось. Собственноручно, пускай и невольно принести всех землян в жертву растению! Красному древу, от которого нет спасения, ведь эта тварь была неуязвима…

Или все-таки уязвима?

Внезапно меня бросило в холод. Пришла мысль, что все мы, возможно, уже стали жертвами. Бэбкок подозревал всех, но за себя я мог точно сказать, что не одержим. Если только…

Если только я не забыл!

Зато вполне вероятно, что одержим Карни. Ведь они с Гюнтером ходили еще раз понаблюдать за деревом. Выходит, несколько минут назад с нами говорил вовсе не Карни?

Получается, Бэбкок сейчас в смертельной опасности! Лже-Карни заманил ничего не подозревающего этнолога в ловушку!

И без того дрожа от страха, я вконец упал духом. Я вглядывался в заросли, и тут меня осенило. Вернувшись к костру, я взвалил безвольное тело Уэстерли на закорки и устремился к поляне, где росло Красное древо. Задыхаясь и на каждом шагу спотыкаясь, я упорно пробирался вперед…

А выйдя из леса, увидел Бэбкока, стоявшего перед древом с ружьем на изготовку. Карни уже протянул руки, чтобы толкнуть тщедушного этнолога в спину, в то время как алые щупальца хищно простирались им навстречу. Я оказался прав: в сознании Карни уже не было ничего человеческого. Его поработило Красное древо.

Я закричал; Бэбкок обернулся и упал на колени. Карни, споткнувшись об этнолога, перекувырнулся и угодил в кишащие щупальца, которые тотчас же, змеясь, прянули назад. Моя догадка подтвердилась: древо уже забрало у Карни все, чем только могло поживиться. Оно алкало новых жертв.

На лице Бэбкока отразилось сильнейшее потрясение. Он взвился на ноги и попятился, а я, согнувшись в три погибели под тяжестью Уэстерли, наоборот, что есть мочи рванулся вперед. Проводник, очнувшись, стал вырываться, и мы оба повалились на землю. Не теряя надежды, я со всей силы покатился вместе с Уэстерли к извивающимся щупальцам.

– Вэйл!.. Что ты делаешь?! Оно и тебя подчинило?

Я прекрасно понимал, что со стороны все выглядит так, будто мой разум порабощен и я действую по указке Красного древа. Но некогда было объясняться с Бэбкоком: Уэстерли дрался как раненый лев.

Сцепившись, мы катились прямо под змеящиеся щупальца. В следующее мгновение они сомкнулись вокруг нас и подняли в воздух. Лес перед глазами закружился. Щупальца, на удивление нежно сдавливая мое тело, погрузили меня в темноту полого ствола.

Ни я, ни Уэстерли не противились воле древа. Что-то покинуло мой мозг, но в следующий миг образовавшаяся пустота незамедлительно заполнилась. Я испытал экстаз, чуждый плоти смертного. Экстаз, чья природа была ведома только этому нечестивому древу, росшему в долине с тех незапамятных времен, когда она еще звалась Эдемским садом…

В мое сознание хлынул темный поток. Он бурлил и клокотал, пока не подхватил меня, точно щепку, и не закружил в стремительном водовороте.

Внезапно меня пронизала чудовищная боль. Последовала беззвучная ослепительная вспышка, я взмыл в воздух, а затем гулко грянулся оземь и потерял сознание.

Вскоре я очнулся. Размежив веки, увидел Бэбкока, пытающегося влить мне в рот бренди. Я поперхнулся, а прокашлявшись, сумел сесть.

Поляна изменилась. Красное древо по-прежнему стояло в ее центре, но никаких признаков жизни не подавало.

Оно больше не испускало флюидов пагубы. Вся злоба, которой был напоен воздух, исчезла без следа. Щупальца повисли безжизненными плетьми, выцвели, превратясь из алых в желтые.

Я огляделся: Бэбкок, Карни, Уэстерли и Гюнтер – все здесь. Этнолог стоял передо мной на коленях и с тревогой вглядывался в лицо.

– Что это было?.. Хотя, что бы это ни было, оно сработало! Гюнтер, кстати, в порядке. Как и Карни…

– Древо издохло, – сказал Карни, дрожа всем телом. – Когда оно тебя выплюнуло, в голове у меня стало невероятно легко. До того мгновения я даже не понимал, в каких мощных тисках находится мое сознание.

Я уловил в голосе Карни беспокойную нотку. Неужели он подозревает меня в одержимости?..

– Древо уже гниет, – констатировал Бэбкок. – Черт возьми, Вэйл! Как тебе это удалось?

– Внезапная догадка, – хлебнув бренди, ответил я и глянул на Уэстерли, который по-прежнему лежал без чувств. – Бедняга напрочь съехал с катушек. Может, было бы лучше, если бы он так и