– Что погубило древо? – перебил меня Гюнтер. – Мне оно казалось совершенно неуязвимым.

– Все-таки была у него ахиллесова пята, – возразил я. – Слова Карни натолкнули меня на одну мысль. Помните, он сказал, что древо – венец эволюции? Что его высокоорганизованное, исключительно тонкое и чувствительное сознание питается содержимым мозгов живых существ? Вот на это я и сделал ставку. Тварь получила сильнейшее психическое потрясение и не смогла его пережить. Она привыкла опустошать мозги диких животных либо разумных людей вроде нас. Разум спятившего Уэстерли оказался для нее сущим ядом.

Все молчали, поэтому я продолжил:

– Растения не имеют обыкновения сходить с ума. Но это совсем не простое растение. Мало того что в ходе эволюции древо обзавелось разумом, оно еще и развило этот разум до невероятной степени. Но, как мы знаем, все чрезвычайно развитое очень хрупко. В основе моей догадки лежат основы психологии. Я предположил, что если древо высосет сознание обезумевшего Уэстерли, то слишком сложно организованная центральная нервная система тут же разрушится. Представьте себе машину, собранную из стеклянных деталей. Что будет, если в ее движущиеся шестерни сунуть гаечный ключ? Или насыпать абразивного порошка?

– Ты очень сильно рисковал, – заметил Бэбкок.

– Еще бы! Но ведь не было другого выхода. Самое главное, что план сработал.

На это никто ничего не сказал.

Я еще хлебнул бренди и ухмыльнулся:

– Растение больше не представляет опасности, зато вполне годится на роль экспоната. Только представьте: древо познания в витрине нью-йоркского музея! Прямиком из Эдемского сада!

Человек-хамелеон

Тим Вандерхоф стоял в десяти футах от стеклянной двери, неотрывно смотрел на нее и качался, как ива под ветром. Или как осина? Пожалуй, сейчас Вандерхоф был похож именно на дрожащую осину. Со стороны могло бы показаться, что он даже прядает ушами, прислушиваясь к гулу голосов в кабинете С. Хортона Уокера, президента «Свелт шоп» – самого амбициозного заведения по пошиву эксклюзивных платьев, нижнего белья и прочих модных штучек на Пятой авеню.

Давайте «препарируем» мистера Вандерхофа. Телесно он пока еще ничем не напоминает хамелеоноподобное существо, в которое ему уже очень скоро предстоит превратиться. Зато умственно и духовно Тим Вандерхоф весь состоит из трепещущей протоплазмы, что совсем не удивительно после только что случившегося разговора. Выглядит он неплохо, хоть и бледноват. У него правильные черты лица, оно овальное, с чуть вздернутым носом. В глазах, карих, в тон каштановым волосам, застыл страх, как у олененка.

Вдруг стеклянная дверь распахнулась, и Вандерхофа передернуло. На пороге возникла Спина. Под ней виднелись коротенькие, кривенькие ножки, а венчал ее алый бильярдный шар, то есть голова. Шея отсутствовала. От твида, которым была задрапирована Спина, разило табаком, бренди и конским потом.

Вдруг от Спины протянулась большая ловкая рука, сжалась в кулак и стала предостерегающе грозить тому, кто сидел в кабинете.

– Все, мистер! – прогремел бас. – С меня хватит! Это последняя капля! Миссис Квестер будет в ярости. И я тоже буду в ярости, предупреждаю тебя, Уокер. Хватит с меня твоих отговорок! Ты дважды обещал эксклюзивное платье моей жене, но его так и не доставили!

– Но… – ответил Голос из кабинета.

– Молчать! – взревела Спина, и Голос испуганно притих. – Ты обещал миссис Квестер сорок третью модель. Посмеешь выставить ее на сегодняшнем показе – и я отхожу тебя кнутом! После показа вернусь сюда за платьем, чтобы отнести его миссис Квестер. У тебя было полно времени на переделку. Проклятье! Мистер, в Бирме я убивал и за меньшее!

Голос снова собрался с силами в слабой попытке возразить:

– Но…

– Без «но», чтоб тебе ослепнуть! Здесь, конечно, не Бирма, но ты убедишься, что полковник Квестер не разучился драться на кулаках! Понял меня, торгаш несчастный? Я вернусь сегодня днем и – рррххх!..

– Да, полковник, я вас понял, – слабо подтвердил Голос.

Спина развернулась, позволив Вандерхофу увидеть круглую пунцовую физиономию с торчащими кверху усами цвета стали и нависшими, как тучи, бровями, из-под которых угрожающе сверкали молнии. Тяжело дыша, полковник Квестер протопал, точно мастодонт, мимо трясущегося Вандерхофа и исчез за дверью, которая будто сама распахнулась при его приближении.

Тим попытался тихо улизнуть, но Голос уловил его шаги.

– Вандерхоф! Живо сюда!

Бедолага спешно изменил направление и вошел в святая святых, где и застыл, подобно загипнотизированному кролику, перед обладателем Голоса, в миру известным как президент «Свелт шоп» С. Хортон Уокер.

Жесток был этот С. Хортон Уокер, ох жесток! В детстве отрывал крылья бабочкам, а с возрастом ничуть не подобрел. С его иссиня-черной шевелюрой и вечно горящими, полными злобы глазами он был похож на не полностью обритую обезьяну. И сейчас эта обезьяна была готова содрать с Вандерхофа кожу живьем.

– Ч-что?… – жалко начал Вандерхоф.

– Не чтокай, – прорычал Уокер и навис над своим столом – ну вылитая горилла. – Я велел тебе держать этого… как бишь его?.. подальше от моего кабинета. И как же вышло, что он сюда вломился?

– Я сказал ему, что вы вышли, – объяснил Вандерхоф. – Я ведь… я…

– Ты, ты, – усмехнулся Уокер, тыча в Вандерхофа толстым, как сарделька, пальцем. – Убит! Бах, снова убит! Мужчина ты или медуза, чтоб тебя?!

– Мужчина, – с надеждой сказал Вандерхоф.

Судя по ворчанию Уокера, тот не поверил.

– Слабак, вот ты кто. Пустышка. Бог свидетель, когда я был в твоем возрасте, подо мной ходили двадцать девять человек. Одной лишь силой характера я сделал себя таким, какой я теперь. И мужчинами я считаю людей напористых, готовых в любую минуту встать и пойти.

Увидев в этом возможность для побега, Вандерхоф действительно встал и пошел. Но яростный окрик Уокера снова вверг его в ступор:

– И не уговори я этого Квестера, он бы уже дал мне в глаз, понимаешь ты это или нет?! Он завзятый скандалист.

– Но вы сами обещали эксклюзивное платье его жене…

– Выгоднее будет сторговаться с другими клиентами, – сказал Уокер и задумался. – Но к его возвращению сорок третья должна быть готова. Он опасный человек, этот полковник… На чем я остановился? Ах да. Дурак ты, Вандерхоф.

Вандерхоф кивнул и принял вид совершенного дурака. Уокер раздраженно застонал:

– Да где же твой характер? Впрочем, у тебя его отродясь не бывало. Ты ведь… ты… хамелеон, вот ты кто. Я давно это заметил. Когда болтаешь с землекопом, сам ну вылитый землекоп. Когда общаешься с банкиром, ведешь себя точь-в-точь как банкир. Ты зеркалишь людей, право слово!

Как жаль, что Вандерхоф не ушел после этой реплики. Встреча со вспыльчивым полковником Квестером сделала из него протоплазму, чрезмерно восприимчивую к любому внушению. И