– Сотники!! – прохрипел Лабута, – перестроить сотни! Держать строй, сукины чада!!

Он обвёл мутным взглядом кипевшую вокруг битву и тут удар выбил искры из его глаз и сознание из головы.

– Стратиг, на другом фланге происходит что-то непонятное, – подбежал запыхавшийся примпил, вытирая с лица грязный пот, – напор варваров заметно ослаб, и они начали перемещаться.

– Похоже, нам кто-то здорово помогает, – задумчиво проговорил Юлиан, – и авары оказались в мешке. Теперь у них никаких шансов. Сколько бы их ни было, им конец. Как дела у нас?

– В центуриях большие потери до шестой части состава. Но пока держим строй.

– Держитесь, скоро финал, – Юлиан приложил руки к глазам, вглядываясь вдаль. Интересно, кто там принимает на себя основной удар?

Линия щитов в десятке мест порвалась, а стрелы и сулицы вышли. Началась отчаянная рубка, сила на силу, удар на удар, ярость на ярость. Схватка кипела похлеще, чем на Псёльском поле, поскольку наши позиции не подготовлены и драться пришлось с хода.

И тут от удара четырёх тысяч копыт вздрогнула земля.

Атака катафрактов потрясла и шокировала аваров, которые никак не ожидали встретить здесь тяжёлую ударную конницу. Разгоняясь стремя в стремя, стальной клин полка Марка, как нож сквозь масло, наискось пронизал аварскую конницу, стоптал пешую массу и вышел в аварском тылу возле потрёпанного ромейского легиона. Развернувшись, катафракты отбросили обломки копий, достали мечи и начали перестраиваться для новой атаки. Испуганно ржали лошади.

Марк выдернул ноги из стремян, упёрся в седло, спрыгнул с падающей раненой лошади и тут же принялся отдавать команды. К нему, отдуваясь, подбежал ромейский центурион в помятом шлеме и испятнанной кровью лорике:

– Сальве, трибун. Чьи это катафракты?

– Сальве, центурион, – перешёл на латынь Марк, – передай привет стратигу Юлиану от воеводы Бора и вожа Марка и скажи, что анты всегда держат своё слово.

Марк легко с места запрыгнул на подведённую ему лошадь, и над полем раздался его зычный голос:

– По-о-олк!! Мечи вон!! За мной!! В атаку!! Ма-а-арш!!!

После атаки катафрактов тяжелораненая орда словно взбесилась, шансы и численность противников уравнялись, но попавшие в мешок авары стали драться, как звери. Их неистовство превысило всякие пределы. На раздумья времени не оставалось.

«Фил!». «Я здесь, командир». «Пора нам с тобой потрудиться». «Что на этот раз?». «Всё, как всегда, но радиус полного поражения десять метров». «Есть, командир».

Линия сотен смешалась, и рубка уже шла внутри нашего строя. Отбежав за левый фланг, я развернулся и врезался в гущу беснующихся аваров. Ярость заволокла взгляд. Весь мир сжался до поля боя. Остался только я и они. Не ждите пощады, твари! Добро пожаловать в ад!!

– Стинхо!! – заорал Черч, – смотри туда!!

Стинхо рубанул наискось авара, быстро дёрнул взглядом влево, потом повернулся всем корпусом и его глаза полезли из орбит. Всё, что он увидел, выпадало за грань здравого смысла!

За краем строя, где щитники из последних сил сдерживали натиск на фланге, среди давящей кучи аваров вдруг появилась просека шириной метров двадцать и стала медленно углубляться в толщу аварской массы. Будто там заработала какая-то гигантская сенокосилка. Вместе с конями авары распадались на куски, превращаясь в фарш.

– Твою ж маманю! – только и смог прохрипеть Рок.

От такого жуткого зрелища вокруг стали стихать схватки. Просека уже протянулась метров на сто и продолжала тянуться вдоль фронта внутрь массы аваров! В рядах кочевников возникла заминка, и вспышка буйной злобы сменилась безудержной паникой. Выпучив глаза от ужаса, авары ломанулись кто куда, и заметались, не находя укрытия. По рядам обезумевших кочевников прокатился жуткий истошный вопль: «Демо-о-он!!! Нас убивает демон!!!», и остатки орды брызнули прочь с поля. Поле перед измученными боем славянами стало быстро пустеть. Стук и топот копыт, вопли и крики стали постепенно затихать.

А в конце широченной полосы сплошного уничтожения стоял один единственный воин с головы до ног залитый кровью.

– Бор, – прошептал Стинхо.

– Светлый Бор!! – заорали анты.

– Святогор!!! – завопили поляне.

«Вот так и рождаются сказки. Фил, отбой. Спасибо, брат», – я устало опустил меч и начал через силу пробираться через горы трупов и человеческих обрубков, с трудом превозмогая желание проблеваться. – «Теперь вопросов не оберёшься. Да, и хрен с ними, пошли они в дупу».

– Ты это видел?! – тряс трибуна Юлиан, – ты это видел?!

– Видел, стратиг, но я ничего не понимаю. Этого не может быть! Ни один человек не может совершить такого. Поистине, нам явился сам бог Марс! – трибун запнулся, опасливо оглянулся и мелко перекрестился, – Прости меня Исус.

Я уже почти пробрался к своим, когда Рок вдруг заорал:

– Сотни, строиться!! Атака слева!!

Я резко повернулся. С востока возвращалась аварская конница. Только этого нам не хватало! Ну, что за народ? Почти всех здесь положили, а им всё мало. Уроды!

Однако атака выглядела довольно странно. Авары будто от кого-то спасались. Нашли место, где спасаться!

Всё прояснилось через пару минут, когда по измотанным битвой аварам ударила плотная конная лава. В центре плечо к плечу, направив на врага длинные копья мчались сарматы, а по краям их прикрывали савиры. Ярость удара тяжёлой конницы и последующей жесточайшей рубки описать невозможно. До наших позиций добрали всего сотни три аваров. Они попадали на колени и согнулись в позе покорности.

Бандитского сообщества аваров, извратившего и изуродовавшего всю историю Европы, больше не существовало. Исчезли авары, будто и не было их никогда. Свершилась страшная и справедливая месть.

И хотя битва закончилась нашей полной победой, вскоре наступило боевое похмелье. В отличие от Псёльской битвы победа на Бужском поле особых восторгов не вызывала. Сил почти не осталось, но через немочь, через тошнотворный комок в горле пришлось всем вместе помогать раненым и увечным и собирать павших. И я точно знал, что сегодня появится немало поседевших юношей, и не одно молодое лицо прочертят морщины.

В сумерках на окраинах поля вспыхнули погребальные костры. Всем изрядно досталось. У нас из шестнадцати тысяч воев пало около двух тысяч. Вдвое больше насчитали раненых. Наибольшие потери понесли словенские, тиверский и улический полки, потерявшие четверть состава. Ромеи тоже понесли немалые потери, и тоже хоронили своих павших на христианский лад. Сарматы и савиры обошлись почти без потерь.

На другой вечер все вожи, полковники, стратиг и трибуны, тысяцкие и комбаты собрались вокруг большого костра. Небывалая победа над небывалым злом собрала вместе таких разных и таких похожих людей. Из круга сидящих вокруг костра командиров поднялся жрец Перунич:

– Слава светлым богам! Ныне их волей мы с великой победой!