Шрифт:
Закладка:
Когда он вскочил на ноги, перекошенное злобой лицо оруженосца оказалось на расстоянии вытянутой руки, Закари выбросил правую и попал точно в переносицу. Другой бы поплыл от такого удара, но Вольдемар только зарычал и принялся ещё яростнее работать кулаками.
Отступая, Закари наткнулся спиной на ствол дерева. Уворачиваться он уже не мог, и пару раз Вольдемар пробил его защиту, да так, что у Закари помутилось в голове. Обнаглевший оруженосец слишком сократил дистанцию, и баронету удалось ударить его коленом в область печени. Вольдемар охнул, отошёл на пару шагов, но тут же снова ринулся вперёд. Закари успел подпрыгнуть и ухватиться за ветку, подтянуть ноги к животу и резко выбросить их навстречу противнику. Тот опрокинулся на спину.
Закари благородно дал ему подняться, заодно восстановил концентрацию, подпрыгивая и мотая головой.
Бешеный медведь снова понёсся вперёд. Баронет укрылся от него за толстой сосной и стал бегать, уходя от атаки. Это было как-то несолидно, но ничего лучшего он пока придумать не мог. Зато противник начал выдыхаться. Если у Вольдемара был план быстро победить за счёт мощного натиска, то он не удался.
Закари показался из-за ствола и, когда Вольдемар кинулся, отпрыгнул в сторону и с разворота ударил ногой в спину не успевшего остановиться здоровяка. Получилось не очень сильно, но векторы удара и смещения Вольдемаровой массы совпали и сложились. Ратник потерял равновесие и зарылся лицом в лесную подстилку.
Закари запрыгнул на него и попытался взять в захват. Это было всё равно что удержать без уздечки дикого жеребца, и более лёгкий очень скоро оказался снизу.
– Убью тебя, сука, а потом скажу, что разбойники напали, – брызжа слюной, прошипел Вольдемар.
– Ты совсем дурак, что ли? – удивился Закари.
Вместо ответа оруженосец принялся душить рыцаря, нажимая предплечьем на горло. У Закари перед глазами поплыли багровые круги. Тогда он сунул сумасшедшему большой палец между рёбер и, когда, извиваясь от боли, тот ослабил на мгновение хватку, вывернулся и вскочил на ноги.
Теперь Закари сосредоточился максимально – угроза оруженосца перевела потасовку на новый уровень. Из некого мужского состязания, почти забавы, она превратилась в смертельную схватку. Прежде всего он решил, что ни в коем случае нельзя соглашаться на ближний бой и что о борьбе в парте́ре тоже речи идти не может. Противник, похоже, понял обратное, потому что стал идти на сближение. На очередной такой попытке баронет и поймал ратника. Тот попытался обхватить его руками, но Закари пригнулся и нанёс сокрушающий удар снизу в челюсть, да так, что голова Вольдемара запрокинулась назад, а взгляд стал мутен. Несколькими хуками баронет закрепил успех, и ратник оказался на земле без сознания.
Рыцарь не стал дожидаться, пока оруженосец придёт в себя, и не спеша продолжил путь. Через полчаса он услышал за собой конский топот. Опасаясь повторного нападения, Закари развернул коня и положил руку на эфес меча. Завидев его, Вольдемар с заплывшим от побоев лицом остановился и проговорил, потупив взор:
– Неплохо косточки размяли, а, Закари?
– Какой я тебе, к чёрту, Закари, смерд?
– Простите, господин баронет, сэр. Вы, сэр, если обижаетесь на то, что я сказал в пылу драки, так это зря. Это же я для смеху.
– Плохой из тебя шут. Заткнись, и чтоб я тебя до конца пути не слышал.
Вольдемар замолчал и только улыбался заискивающе, когда замечал на себе взгляд Закари.
Уже в воротах замка, он позволил себе приблизиться.
– Какие будут распоряжения, сэр?
– Никаких. Такой оруженосец мне не нужен, – отрубил Закари и пришпорил коня.
На следующий день, прямо с утра, Закари заехал в лучшую кузню Альбрука, в которой перед отъездом заказал себе новую амуницию, достойную звания баронета.
Доспех вышел великолепный. Прочный, весь в бороздах для отвода колющих ударов. На новом цельнометаллическом кавалерийском щите красовался герб – бело-золотой грифон, сидящий на раскрытой книге.
Вечером, после ужина, когда комендант взялся за ручку двери своей комнаты, из-за угла внезапно выступила фигура в белом. Это оказалась служанка герцогини. Она сунула ему в руку сложенную в несколько раз записку и шепнула:
– Я должна вернуться с ответом.
– Жди здесь, – велел Закари и скрылся за дверью.
В записке значилось:
«Жду Вас сегодня в полночь на месте нашего первого свидания. Хочу угостить вас сладким вином из своего виноградника».
«Гадость какая…» – подумал Закари, обмакнул перо в чернила и написал на обратной стороне:
«Вынужден отказаться, ибо за время моего отсутствия накопилось множество дел».
Производя обход, он повстречал на стене Бертрана. Тот двигался со строго предписанной уложением об охранной службе скоростью.
Закари похвалил его за усердие и поинтересовался, не держит ли старик на него зла.
Тот пожал плечами.
– Знаешь, мне вот тогда в душу запало, как ты сказал: «Вот потому, Бертран, и не быть тебе никогда рыцарем». А ты ведь деньги тогда господские спас, а я жизнь нашим ребятам…
– А ведь ты прав, дядька. Прости, коли обидел чем.
– Ты баронет – я ратник, твоя правда супротив моей всегда первой будет.
– Да не об этом я… Бывалый ты вояка, жаль, карьера твоя не сложилась.
– Почему это не сложилась? То, что рыцарем не стал – так не всем рыцарями-то быть. Если все благородными станут, кто ж тогда службу ратную справлять будет? Работёнка опять же не пыльная, уважаемая: мечом махать – не во поле орать. Девки пока ещё любят. Что ещё человеку надо?
– И опять мудро. А то вот некоторые в чужой победе своё поражение видят…
– Это ты про Вольдемара? Видел я, как ты его разукрасил. Так ему и надо. Не люблю я его. Хитрый он и завистливый.
Когда ратник отдалился уже шагов на десять, Закари позвал его:
– Бертран! Будешь моим оруженосцем?
– Отчего же нет?
Баронету показалось, что в голосе старика он услышал сдерживаемую радость.
Комендант зашёл в свою комнату, когда последний отблеск солнца погас на самом высоком шпиле замка. Зажигая свечу, почувствовал движение у себя за спиной. Резко развернулся и обомлел: на кровати раскинулась нагая герцогиня в положении натурщицы, позирующей для скабрёзной картины.
– Запри же дверь и иди скорей ко мне, – с придыханием
