конечности существа походили на человеческие руки с той лишь разницей, что на руках не растут длиннющие чёрные когти, загнутые будто крючки. Подобравшись ближе, тварь застыла, будто проверяя, не проснётся ли спящий, потом двинулась дальше, зависнув прямо над лавкой. Каким образом существо держалось на потолке, Ждан даже предполагать не брался, уж точно не за счёт страшных когтей, по пути следования не осталось ни единой царапинки. Оказавшись над спящим, мохнатый, выгнул шею, будто она была вовсе без костей, и уставился на спящего парня, довольно хрюкнул и, растопырив в стороны конечности, рухнул ему на грудь.

Ждан уже сообразил, что к нему явился не кто иной, как шерстнатый — зловредный дух, о котором предупреждал домовой. Подобные этому существа живут тем, что душат во сне людей, устраиваясь на груди и не давая вздохнуть. Если обычный человек попытается шерстнатого скинуть, тот вцепляется ему в горло своими когтями разрывая шею, может и голову оторвать, если осерчает. Но подкармливать зловредных духов Ждану совершенно не хотелось, поэтому он перехватил шею твари прямо на лету и резво соскочил на пол, приложив шерстнатого о лавку. Вредитель взвыл и попытался полоснуть по державшей его руке когтями, однако Ждан не дал ему этого сделать, раскрутив над головой будто ядовитую змею и снова шарахнув о лавку.

— Пощади! — завопил дух.

— Ага, только сейчас ещё раз об лавку стукну, — пропыхтел бывший десятник.

— Не надо! Пощади!

— Кто тебя на меня натравил?

— Никто. Ай…, – взвизгнул дух, когда голова его снова стукнулась о край лавки.

— Говори, иначе до утра буду тебя так колотить!

— Тиун! — заверещал шерстнатый. — Акимом звать, он с ведьмой знался, нашему брату подношения делает! Вот и сегодня молока мне в миску налил, да имя твоё шепнул.

Ждан от неожиданности чуть было не выпустил тощую шею. Почувствовав слабину, дух рванулся было, но снова захрипел в железном захвате.

— Кого ещё приказывали извести?

— Никого… Ай! Ладно, злыдни девку здоровенную должны до смерти замучить!

— Зачем?

— Не знаю… Ай!

— Знаешь, собака! Отвечай, или я тебе шею на узел завяжу!

— Княжья дочь не нужна больше. Извести её надо.

— А это зачем? Кто приказал? Князь?

— Не-е-е-ет! Не бей больше! Голова гудит… Ай! Княгиня, княгиня с тиуном в сговоре! Она всё!

— Врёшь! — новость так ошеломила бывшего десятника, что он всё-таки ослабил хватку и зловред вырвался, стрелой взлетев под потолок, и растворился в тёмном углу.

Ждан обессиленно опустился на лавку, сон как рукой сняло. Он вспомнил, что шерстнатый говорил про Цветаву и едва не бегом кинулся из комнаты, у самой двери опомнился и бросился обратно к своему мешку, порылся, отыскивая шапку, и снова подскочил к двери. Из комнаты он выскользнул уже невидимым.

Если в прошлый раз проходу в женскую половину ничего не препятствовало, то сегодня Ждану не повезло: кто-то постарался и запер дверь на засов. Он попробовал поддеть брус прихваченным тонким ножом, но ничего не вышло, слишком тяжело. Тогда не мудрствуя особо, он просто постучал, те загрохотал кулаком, а слегка пристукнул костяшками пальцев.

— Кто? — раздался женский голос из-за двери, но Ждан, конечно, промолчал в ответ.

Выждал ещё немного и снова постучал.

— Кто там балуется?

После следующего стука за дверью завозились, послышался шум отодвигаемого засова и в приоткрывшуюся щель высунулся курносый нос. Ждан не стал дожидаться, пока проход снова закроется, надавил на створку, легко оттеснив дородную девку в сторону, та, не увидев никого, кто бы мог открыть дверь, икнула и попятилась назад. Оказавшись внутри гридень княжны, не стал задерживаться у дверей, подмывало ущипнуть девку или мяукнуть ей в самое ухо, чтобы до потолка подскочила, но он сдержался, лишь хорошенько запомнив лицо и решив сказать князю, чтобы этой сторожихе всыпали десяток хворостин за глупость. Это ж надо на стук ночью двери открывать! А если бы там душегубы стояли?

Цветава, оказывается и не думала свою комнату запирать. Всё верно: ставни закрыты, темнота вокруг, спросонья пока с засовом разберёшься, так уже всех перебьют. А душегубу засов не помеха.

Он шагнул в комнату и замер, увидев открывшуюся картину: Цветава с закрытыми глазами разметалась на широкой лавке, лицо девушки было бледным, под глазами залегли тени и губы посинели, на лбу блестели капельки пота, но главным было не это. Вокруг спящей суетилось шесть существ размером не больше кринки для молока. Все шестеро были похожи будто близнецы: лысые головы, сморщенные безносые морды с горящими красным огнём глазами, тощие, замотанные в чёрное рваньё тельца, из-под рванья торчали худые руки с загнутыми когтями и такие же ножки.

Когда Ждан вошёл, один из злыдней как раз дул Цветаве на веки, чтобы не проснулась, а другой, устроившись на груди, ухватил крошечными ручками шею девушки, пальцы злыдня начли удлиняться, превратившись в белёсых змей. Цветава закашлялась, попыталась оторвать поганца, но на руках у неё повисли ещё двое, не давая пошевелиться. Последний из пакостников устроился у ног, достал откуда-то здоровенное гусиное перо и начал щекотать девушке пятки. Все действия злыдней сопровождались хихиканьем и едва слышным разговором, но разобрать, что они друг другу говорят не получалось, да и не очень-то и хотелось. Ждан без единого звука прыгнул к лавке, сграбастал душителя и ударил со всей мочи о стену. Эффект превзошёл все ожидания: в стороны брызнуло чёрной жижей, а щуплое тело в руках осыпалось чёрной пылью. Висевшие на руках Цветавы создания оскалились, обнажив мелкие чёрные зубы, и попытались ухватить ими Ждана, но он просто ухватил обоих за загривки и столкнул лбами так сильно, как только мог, сморщенные головы лопнули будто две варёные репы, в руках у Ждана остался только зловонный