— Верно придумали, — одобрила Сияна. — Я девчушку в обиду не дам.

— Себя тоже сбереги. Как начнётся всё, до утра продержись, а коли мы не появимся, хватай княжну и бегите подальше.

— И ты себя береги Цветавушка, — всхлипнула вдруг Сияна. — И Ждана там в обиду не дай, а то знаю я его…

— Ждан велел, если будешь одна уходить, чтобы ты про Жужку не забыла, да для домового с банником пару валенок приготовила, — ухмыльнулась Цветава.

— Вот уж…Сам мало что не под топор лезет, а туда же, то о шавке этой заботится, то о домовиках, — нахмурилась вдова. — Ладно уж, передай ему, что всё сделаю.

Они обнялись на прощание, и Цветава уже почти не скрываясь, побежала обратно к боярскому терему.

Ждан встретил её в условленном месте — они заранее присмотрели заросли кустарника в дальней части княжьего двора, в которых даже чудь без труда мог укрыться.

— Ладно? — спросил он, когда Цветава скользнула в самую гущу кустарника.

Цветава в ответ кивнула и спросила:

— Дальше-то что?

— А дальше надо ждать. Княгиня уже приехать успела, наверняка к дочери заявится.

— Убивать её нельзя, нас тогда самих в изменники запишут.

— Кто говорит убивать? Спутаем по рукам и ногам, а потом князю покажем. На, вот, кстати.

Ждан сунул Цветаве моток тонкой бечевы.

— Дурная затея, — произнесла девушка, но верёвку убрала за пояс.

— Другой у нас нет, вот на ходу и придумываем. Ты сейчас полезай в светёлку, да притаись там, только не забудь щеколду на двери открыть.

— А если княгиня меня из комнаты выгонит перед тем, как княжну удавить?

— Не выгонит.

Ждан вновь сунул руку под рубаху, достал грязную шапку-колпак и протянул девушке.

— Вот, наденешь.

— Это чтобы от удивления княгиня столбом замерла?

— Вот ещё! Ты надень, а потом говорить будешь.

— Не буду я это на себя надевать, — заупрямилась Цветава. — Ты её с какого-то побирушки снял, что ли? Грязная такая, из неё же можно щи сварить.

Ждан не стал напрасно спорить, просто натянул грязный колпак себе на голову и пропал, будто не было его. Цветава чуть не вскрикнула от удивления.

— Ну, что? — донёсся из ниоткуда ехидный голос бывшего десятника. — Примешь обновку?

— Шапка-невидимка, — ахнула девушка. — Ты где же такую достал?

— Где достал, то моё дело.

— Так, это ты был?! — неожиданно догадалась Цветава. — Ты ночью по женской половине шастал!

— Не шастал, — поправил её, снимая шапку Ждан, — а тебе помочь хотел.

— Знаем мы такую помощь! — вспыхнула девушка.

— Вот глупеня. Тебя злыдни во сне чуть до смерти не задушили. Еле успел тебе на помощь прибежать, ещё эта телеухая возле двери засела так, что не пройти свободно.

— Значит, это ты чёрные пятна на полу да на стенах оставил.

— Скажешь тоже. Это злыдни дохлые прахом чёрным осыпались. Одного я об стенку… двоих расплющил, а потом каблуком… последний сбежал.

Цветава от этих слов вздрогнула, подумав, что неспроста ей мерещилось что-то в тени.

— Спасибо, — тихо ответила она, и, наклонившись, поцеловала Ждана в щёку.

— Шапку лучше возьми, — ответил он, пытаясь строгостью скрыть улыбку, так и норовившую разрушить образ оскорблённого героя.

Цветава натянула шапку на голову, немного посидела, привыкая к невидимости и удивляясь, что просторный колпак сейчас пришёлся впору, а затем двинулась к терему. Вскарабкалась тихонько по венцам, ругаясь на неудобный сарафан, отворила едва прикрытые ставни и ужом ввинтилась в темноту комнаты.

Любинка, умаявшись ждать, посапывала себе на кровати, совсем не по-княжески раскинув в стороны руки и ноги, будто в облаках парила. Цветава нахмурилась, потом прикрыла её вязанным одеялом и, отодвинувшись в дальний угол, замерла в ожидании.

[1] Женский головной убор

Глава 28

Народ в окольном городе и детинце не думал расходиться по домам — тянулись к стене подводы с оружием и провизией для защитников, дымили кузницы, прибывали всё новые и новые ополченцы, которых быстро распределяли по сотням. Не обошлось и без драк, впрочем, жёстко пресечённых стражей.

За оружие взялись не только мужики, но и бабы, и дети, от службы освободили только самых маленьких или увечных. Остальные, если даже не могли держать в руках оружие, кипятили смолу и масло в котлах, таскали дрова, передавали сообщения десятникам и сотникам, кашеварили и делали ещё тысячу дел, которые стихийно образуются, когда на одном месте собирается почти тысяча человек.

Отдельно от других не спеша готовилась сотня тяжёлых латников из чуди. Огромные, закованные в сталь воины на таких же больших приземистых конях батырской породы их помощь крепости требовалась редко, разве что, когда грозила навалиться на крепость орда упырей, под прикрытием чародея или армия стервей и костомахов, которых вело пять-шесть пастухов. Сейчас потребовалась — крепость готовилась отражать, может быть первый за полсотни лет удар вражеской армии. Никто иллюзий не строил, пусть самосветный камень сожжёт упырей и изуродует вокодлаков, но колдуны, меченные тьмой волоты и мертвяки останутся на ногах и будет их немало. А если прорвётся враг в крепость, то