уверен.

Ауч.

— Но нет, — сказал он и вздохнул. — Я не жалею, что встретил тебя. — не дав мне возможности ответить… да я и не знала, что ему сказать… Рот спросил:

— Я знаю, что ты можешь делать иллюзии и видеть людей. Какими еще магическими способностями ты обладаешь?

Перевод: Скольких людей ты высушила до смерти, Эверли?

Слишком много.

— Пас, — сказала я. Пусть гадает, что еще я могу сделать. Возможно, он начнет бояться меня, как и другие. Тогда дважды подумает о том, чтобы обращаться со мной плохо. А то, что желание рыдать усилилось? Ну и что?

Он выгнул бровь и передвинул одного из своих солдат, интрига вновь зажгла свет в его глазах.

Моя очередь.

— Что ты знаешь о превращении королевы Вайолет из любимой матери в маньяка-убийцу?

Он пожал плечами.

— Она была четвертой женой твоего отца. Трое других не зачали наследника в течение первого года брака, и король их казнил. Всякий раз, когда я посещал Эйрарию или наша семья посещала Севон, Вайолет была тихой и подавленной, напоминая мне вулкан, который вот-вот взорвется. От нее исходило напряжение, и она резко отвечала людям.

— Этот закон — варварство.

— Согласен. С тех пор Вайолет отменила его в Эйрарии, и я так же отменил его здесь.

— Нет, — сказала я, покачав головой. — Я отменила его здесь.

Он ухмыльнулся.

— Да, я слышал о твоей поправке. Женам разрешено убивать своих мужей в любое время, если они будут ими недовольны.

— Что сказать? Расплата — отстой.

Рот слегка улыбнулся, но улыбка быстро померкла.

— Мне пришлось отменить твой закон. Но я отвлекся, — сказал он. — Самые большие изменения в Вайолет произошли после того, как она убила твоего отца. Возможно, потому, что она сделала первый шаг по очень темной дороге.

— Каждое путешествие начинается именно так. Наш выбор определяет нашу дорогу. — намек, намек. «Ты сама идешь по очень темной дороге, принцесса».

Можно ли сказать то же самое обо мне?

— Чем ты увлекалась в мире смертных? — Рот переместил солдата… который затем застрелил одного из моих.

В порыве гнева я чуть не смахнула осколки на пол. Я. Ненавидела. Проигрывать.

— Я ходила на занятия. Научилась танцевать, плавать и фехтовать. Я читала романы и тренировалась в самообороне. Раз в неделю мама заставляла нас садиться перед камином и вязать. Пока я оставалась со своей семьей, я была счастлива. — я бы все отдала за еще один час с моими близкими… ну, хотя бы одну минуту.

Он рассмеялся.

— Я не могу представить спицы в твоих руках… они созданы ни для чего другого, кроме как для нанесения ударов противнику.

— У меня неплохо получается. — я взъерошила волосы. — Я вязала шапку, похожую на мозг, носки, украшенные танцовщицами у шеста, и чехол для парня… ну, ты понимаешь. — мама всегда с ужасом ждала мои работы.

Он снова рассмеялся, но быстро собрался. Неважно. Сила ударила мне прямо в голову. Даже будучи запертой и носящей титул «бывшей мачехи», я влияла на него.

Я передвинула центрального игрока к остальным, чтобы он выполнял роль стражника, и задала следующий вопрос.

— Чем ты увлекаешься?

— У меня нет на это времени. Я провожу совещания, заключаю сделки, препятствую союзу других королевств, обучаю и контролирую споры между гражданами. Раньше мне нравилось собирать пазлы.

— Почему сейчас нет? Они помогали мне успокоиться после долгого дня правления.

Он закрыл глаза, от него исходило восхитительное напряжение.

— Я знал, что ты останавливалась в моей спальне. Твой запах пропитал каждый сантиметр.

Я опять задрожала.

— Не за что.

Он заметил это, и я гадала, что он чувствует по этому поводу. Его глаза пылали жаром.

— К твоему сведению, ты удивила меня. Ты сделала то, чего я долго добивался.

Я еще раз взъерошила волосы.

— Отвечая на твой вопрос, — сказал он, — я перестал собирать пазлы, когда обнаружил, как весело проводить время с девушками.

Я фыркнула.

— Ну, конечно же.

— Ты удивила меня и в другом. Ройцефус зачитал мне стенограммы твоих встреч. Ты мастерски вела переговоры.

Комплимент меня ошеломил.

— Спасибо.

Он усмехнулся, делая следующий шаг. Черт! Он зажал нескольких моих солдат.

Несмотря на успех Рота, он посерьёзнел. Затем мрачно сказал:

— Расскажи мне, колдунья. Нравится ли тебе убивать?

— Нет, — сказала я. — Ты шутишь? Я разделилась на две части, одна половина — горе, другая — печаль. — «слишком много откровенности. Нужно скрывать свои уязвимые места».

Мой солдат выстрелил, убив одного из своих.

— Ты винишь меня в смерти своего отца? — спросила я.

Наступила гнетущая тишина. Затем он сказал:

— И да, и нет.

— Это не ответ.

— Но это единственное, что я могу предложить, — сказал он.

Оказалось, что его ответ был достаточно хорош, чтобы переместить солдата на клетку, только что освобожденную мертвым солдатом, но недостаточно хорош, чтобы сделать ответный выстрел.

— Если бы я освободил тебя сегодня, что бы ты сделала?

Думал ли он над тем, чтобы освободить меня? Надежда горела ярко, одинокая звезда в бескрайней тьме. Такая глупая надежда.

— Я бы вернулась в лес. Мне там нравится. Я бы искала Хартли и преуспела там, где другие потерпели неудачу.

По какой-то причине мое признание разозлило его; он с силой погладил свою челюсть. Он не мог смириться с мыслью, что может меня потерять? Неужели я, даже не попытавшись, поселилась в его голове и теперь живу там бесплатно?

— Твоя мать пыталась убить тебя, — сказал он. — Почему бы не сместить ее и не править Эйрарией?

— Потому что я глупая и все еще надеюсь на примирение? Потому что я люблю Трули? Потому что горожане отнесутся ко мне так же плохо, как и здесь? Выбирай сам. — но… моя жадная сторона все равно хотела это сделать. Сначала мне нужно было взвесить