Шрифт:
Закладка:
Подойдя к Каратунским пристаням, белые заняли их без боя, обменявшись всего несколькими выстрелами с красными, поспешившими отойти. В погоню за ними была выкинута конная команда поручика Волкова, которая и захватила ст. Тавда.
Партизанский отряд шт. — капитана Казагранди в городе Тюмени был усилен приданным ему партизанским отрядом подполковника Смолина, насчитывавшим тогда в своих рядах всего от 100 до 120 человек. Что касается самого подполковника Смолина, то ему было приказано лично задержаться в Тюмени, впредь до особого распоряжения генерала Вержбицкого, приняв должность начальника гарнизона. Последнее обстоятельство, неожиданно нарушившее расчеты подполковника Смолина и немало огорчившее его, объяснялось некоторыми предосторожностями генерала Вержбицкого. Дело в том, что в городе Туринске оставалась семья подполковника Смолина, которой, по имевшимся у него сведениям, красные учинили жестокую расправу, мстя за его выступление против них. Переживая вследствие этого большое горе и мечтая об отмщении, подполковник Смолин рвался в Туринск, чтоб учинить там соответствующую расправу со всеми, кто прямо или косвенно был повинен в гибели его семьи. Зная это и опасаясь, как бы в таком случае подполковник Смолин не увлекся и не потерял головы, генерал Вержбицкий вынужден был заменить его шт. — капитаном Казагранди.
Лихой и решительный шт. — капитан Казагранди подошел к городу Туринску — небольшому, захолустному городку Тобольской губернии, насчитывавшему в то время всего до 3000 жителей. Красные попытались было сначала дать отпор врагу. Они даже остановили горсть чехов, приданных Казагранди, но потом, перед неукротимой энергией Казагранди, быстро спасовали и, разложившись, обратились в паническое бегство. Следует указать, что численность красных в Туринске в это время достигала, по некоторым данным, 3000 человек. Вся эта масса была разбита горстью храбрецов, потеряла огромное число своих чинов ранеными, убитыми, пленными, потеряла оружие, снаряжение, имущество и позорно бежала. К сожалению, сейчас не представляется возможным точно установить истинную дату захвата города Туринска шт. — капитаном Казагранди: по одним данным, это имело место 25 июля, по иным — 30 июля. Первая дата, пожалуй, более вероятна, так как, по третьим данным, вступление частей полковника Киселева и шт. — капитана Казагранди в город Ирбит, бывшее, во всяком случае, нескольким днями позднее боя в город Туринске, состоялось в день Св. Владимира, то есть 28 июля нов. ст.
В Туринск отряд полковника Киселева прибыл уже по окончании боя в нем. Здесь оба белых отряда соединились и дальше совместно двинулись на город Ирбит. Начальником гарнизона в город Туринске был оставлен подполковник Бордзиловский с одной ротой и хоз. частью.
Отряды полковника Киселева и шт. — капитана Казагранди приблизились к городу Ирбиту на 15 верст. Весть о приближении «белогвардейцев» переполошила ирбитских большевиков. Они приступили к спешной и беспорядочной эвакуации.
Между тем, наблюдая поспешность сборов красных, их очевидную неуверенность в себе, один из ирбитян поскакал к белым, дабы осветить им обстановку и звать скорее идти в город. Этому жителю, фамилии коего восстановить не удалось, повезло: он быстро и благополучно добрался до белых военачальников. Его доклад был выслушан, и вслед за тем отряды были подняты и белые выступили на Ирбит…
Но красных предупредили. Примерно в 11 часов 28 июля большевистские части покинули город и станцию Ирбит, двинувшись на запад в эшелонах по железной дороге, а в 2 часа дня за ними последовал и последний красный бронепоезд (самодельный, состоявший из нескольких платформ с мешками песка на них). Спешка у красных была такова, что председатель Совдепа оставил в своем кабинете секретные бумаги большой ценности. К чести этого председателя должно отметить, что, вспомнив о бумагах, он в единственном числе вернулся в оставленный красными город, проехал в помещение совдепа, взял, что нужно было, и… благополучно выбрался назад.
Около 14 часов того же дня по улицам Ирбита проскакало несколько всадников с белыми флагами. Они оповещали граждан Ирбита о вступлении в город сибирских правительственных войск… Город ожил. На улицах появились сияющие лица. И когда, спустя некоторое время, в город стали втягиваться немногочисленные подводы с сидящими на них бойцами с бело-зелеными ленточками, они были встречены колокольным звоном и криками «Ура!»…
Белых была горсть. Они заняли важнейшие точки в городе. Никаких больших частей видно не было. Больше никто не появлялся. «Маловато что-то», — думалось ирбитянам, полагавшим, что и в происходящей борьбе, подобно войне Русско-германской, на фронте с обеих сторон принимают участие многие и многие десятки тысяч, если не сотни тысяч солдат. На вопросы о том, есть ли еще войска и много ли их, бойцы с бело-зелеными ленточками неизменно отвечали, что они только авангард, а что главные силы идут за ними… Прошло часа три с момента вступления белых в Ирбит, и вот на окраине города запылила новая колонна. Она была также невелика, не больше первой… Опять радостные крики, звон колоколов… Штаб 6-го Степного полка прибыл в город…
По занятии белыми Ирбита офицеры — местные жители — сорганизовали комендатуру, и человек 60–70 из них сразу же изъявили свое желание на вступление в ряды сибирских войск. Следует отметить, что многие ирбитяне-офицеры обратили внимание на небольшую численность прибывших. «Маловато что-то наших, каким бы широким фронтом ни шли б, но на город все же должна была бы выйти более крупная часть войск, хотя бы штабы и обозы. Маловато, у красных в этом отношении было посолиднее» — таковы примерно были мысли офицеров-ирбитян в первые часы по своем освобождении от красного зверя, но скоро, очень скоро, к вечеру первого дня, они уже знали истину: те 400 человек, что пришли сегодня в город, — это все войсковые части белых, находящиеся в данном округе. Никаких обходных или боковых колонн или отрядов нет. Их нет на многие десятки верст, ближайшие отряды белых находятся верстах в 70–100 на линии железной дороги Екатеринбург — Тюмень… У простых же горожан, у одних от радости, у других с перепугу, все двоилось и троилось в глазах и «максимка» с «люйсом» превращались, с их слов, в «орудия и массу пулеметов»…
На следующий день или
