деревушке, не успели белые закусить, как сторожевое охранение открыло огонь. Оказывается, со стороны Камышлова к ст. Подъем подошел эшелон, который и остановился, не доходя до семафора. Началась выгрузка красной пехоты… Так, значит, снова бой. Подполковник Смолин решил атаковать красных, но последние успели уже развернуться в боевой порядок и сами стали надвигаться на белых.

Противник давит, а тут, как назло, крестьяне с подводами поразбежались. Как увезешь раненых? Пока искали и собирали подводы, красные поднажали так, что белые не выдержали и стали оставлять деревню и в ней раненых, но, выйдя за околицу, остановились и затем, перейдя в контратаку, ворвались в деревню и выперли красных из нее. Этим временем одна из рот 3-го Степного стрелкового полка зашла в тыл к красным. Большевики дрогнули, и скоро их отступление превратилось в паническое бегство. При этом белые захватили до 20 пленных, от которых узнали, что сражались с Петроградским продовольственным отрядом, состоявшим исключительно из рабочих бывшей столицы.

В своих записках генерал Смолин вспоминает такой комический эпизод: «Бой шел на поле, покрытом густой и высокой рожью, где, между прочим, имелось несколько небольших хлебных амбаров. Наступали уже сумерки, когда нам удалось обойти и потеснить красных, а затем, когда те обратились в бегство, мы, после короткого преследования, занялись тщательным осмотром поля боя. Вдруг мне докладывают: „Красные занимают амбары“. Приказываю атаковать. Приближаемся к амбарам. Вижу, там, действительно, группа красных с пулеметом. Но странно — не стреляют. Подходим ближе, и я предлагаю им сдаться. „А бить не будете?“ — слышу голос из этой „цитадели“. Заверяю, что гарантирую им жизнь и даже отпущу их по домам, если убежусь, что они действительно мобилизованы. „Так что, Ваше Высокоблагородие, действительно, ей-богу, мобилизованы. Явите милость, не бейте“. — „Не будем, не будем, выходите и сдавайте скорее оружие, иначе подожгу амбары и всех расстреляю“. Через несколько минут все было кончено. Одни из пленных были отпущены, другие отправлены в тыл».

Хоть белые и выиграли в этот день два боя, но настроение у всех было подавленное. Потери огромные, всего выбыло из строя 47 человек (из них было 13 убитых и 26 тяжело раненных). В бою со стороны белых, между прочим, отличились: пулеметчик прапорщик Аарон Розенталь (еврей) и прапорщик Юрченко. Последний с горстью добровольцев забрал в плен чуть ли не 200 человек красных. Подполковник Смолин решил отойти в леса, что близ села Успенского.

Значение боя под ст. Подъем сводилось к следующему: 1) уничтожение белыми чуть ли не единственного хорошо оборудованного красного бронепоезда, 2) потери красных, как материальные, так и в отношении живой силы, 3) деморализация красных в Тюмени, откуда они чуть было не приготовились бежать на Туринск, 4) разрыв связи между Тюменью и Камышловом, 5) после этого боя стал более заметен приток добровольцев в отряд подполковника Смолина.

Следует также указать, что моральное значение этого боя сказалось и на Тобольском отряде полковника Киселева, который сумел, где-то на тракте Тюмень — Тобольск, включиться в уцелевший провод и подслушать панические сообщения красных о «зверствах» белых на Подъеме. Это подбодрило отрядников полковника Киселева, и он стал упорнее и решительнее нажимать на красных. В Тюмени красные подняли страшный шум по поводу этих двух налетов белых на ст. Тугулым и ст. Подъем. Были устроены торжественные похороны героев, павших в неравной борьбе с «палачами-белобан-дитами». Жертвы были похоронены в городском сквере в двух братских могилах.

В материальном отношении Подъем также дал белым кое-что. Следует не упускать из виду, что у белых, в отрядах Сибирской Народной армии, ощущался большой недостаток, даже нужда в каждой лишней винтовке, пулемете, не говоря о патронах. Все захваченное на Подъеме подполковник Смолин передал позднее в отряд полковника Вержбицкого.

Падение красной Тюмени

По высылке отряда подполковника Смолина в тыл красных, полковник Вержбицкий с остальными своими частями двинулся из Ялуторовска вдоль по линии железной дороги к Тюмени. Без труда была занята белыми первая станция, находящаяся на полпути между Ялуторовском и рекой Пышмой, пересекающей линию железной дороги у ст. Богандинка, где она поворачивает на север. На реке Пышме, у села и станции Богандинка, белым предстояло вновь померяться силами со своим противником. Вот как описывают выход белых к Богандинке участники его.

Двигаясь вдоль линии железной дороги, 1-й Степной полк уже приближался к Пышме. До нее было недалеко. Вправо, на север от дороги, верстах в трех виднелось большое село. Это село — Боганкрасных.

Дойдя до переезда железной дороги, от которого проселок круто поворачивал на север и вел в село, командир 1-го Степного полка, капитан Жилинский, человек вообще весьма осмотрительный, решил предварительно точно выяснить, действительно ли село свободно, и с этой целью остановил полк у переезда, а вперед выслал конную разведку во главе с сотником Вальшевским. Сотнику Валыпевскому было приказано, в случае отсутствия противника, выполнить попутно и обязанности квартирьера.

Итак, сотник Вальшевский со своими разведчиками направился по проселку к селу. Вправо и влево от дороги простирались открытые поля, и только вдали за селом темнел большой лес. Медленно и спокойно приближаясь к селу, разведчики заметили линию окопов, вырытых вблизи самого села, по обеим сторонам проселка. Окопы казались незанятыми. Не было заметно движения и в селе. Вдруг у околицы его, обращенной к белым, появилась группа крестьян, как бы спокойно наблюдающая приближающихся конников.

Почуяв возможность какого-либо трюка со стороны красных, сотник Вальшевский выдвинул четырех разведчиков, приказав им на рысях, но смотря «в оба», выяснить, что это за «крестьяне». И вот, когда дозорные, оторвавшись от своей колонны, подскакали примерно на полсотню шагов к группе крестьян, оттуда последовал окрик: «Эй, вы, какой партии будете-то?» Всадники остановились: «А вы кто такие?» Последовало минутное замешательство. «Да ведь это белая сволочь», — послышался крик из группы крестьян, спешно скрывшейся, а следом за сим по всадникам затрещали с трех сторон пулеметы и винтовки.

Сомнений быть не могло. Во всю прыть драли назад разведчики. В это время уже заговорила и красная артиллерия — она открыла огонь по району полотна железной дороги, где заметила колонну пехоты: стрелковые роты 1-го Степного полка, ожидавшие вестей от сотника Валыпевского.

Когда разведчики подлетели к переезду, то роты, уже развернувшиеся в боевой порядок, двигались в сторону села. Делать конным теперь было нечего, и капитан Жилинский направил их в лес, что тянулся к югу от полотна железной дороги. Без потерь ушла команда сотника Валыпевского от села, но тут, войдя в лес, попала под артиллерийский