Однако, будь он поопытнее не только в ратном деле, но и в искусстве управления людьми, сумел бы подгадать время так, чтобы действовать одновременно с Фениксом.

А получилось, что, когда троянский лавагет бросился с большей частью людей против «Финикийца», воспитаннику того уже не достало сил, чтобы вновь вломиться в ворота. Не пойдёт же один, будь хоть трижды герой из героев, богоравный.

К моменту, когда Хеттору со своими воинами добежал до восточной стены, на неё сумела взобраться почти треть мирмидонян Феникса. Они уже добивали немногочисленных защитников и, если бы заранее озаботились изготовлением большего числа лестниц, то, несомненно, встретили бы Хеттору уже в кварталах нижнего города. Собственно, нападавшим удалось прорваться на одну из улиц и они, дожидаясь подкрепления, немедленно принялись строить баррикаду из подручных средств — развернули поперёк улицы телегу.

И тогда на врага бросились все, кто мог держать оружие или хотя бы его подобие — старики, женщины, подростки.

Город, ещё совсем недавно спавший, пусть и в тревоге, теперь напоминал котёл с кипящим варевом и подпрыгивающей крышкой.

Троянцев было значительно больше, чем мирмидонян, они всё прибывали и, хотя лишь немногие из них могли называться воинами, пришельцам пришлось туго. Горожане бросались на них с плотницкими топорами, с дрекольем, с голыми руками и даже пронзённые копьями, умирая, старались дотянуться до горла.

Когда прибыли воины Хеттору, Феникс, ещё не спустившийся со стены, понял, что сражение проиграно. Однако немедленно отступить ему помешали те же соображения, что и его подопечному — ничего не зная о том, как идут дела у Лигерона, он до последнего надеялся, что воспитанник смог прорваться в город и скоро троянский лавагет будет вынужден умерить натиск. Феникс рычал и бранился, подгоняя воинов, отчаянно всматривался вниз-вдаль, надеясь увидеть там, в лабиринтах улочек, какое-то движение, которое можно было бы истолковать, как продвижение воинов Лигерона. Но видел лишь всё прибывавших горожан. А вскоре стало подтягиваться больше воинов, и старик понял, что это, скорее всего те, кто держал оборону у ворот. Не похоже, чтобы кто-то их преследовал. Значит, Лигерон потерпел неудачу.

И всё же Феникс медлил, продолжая отчаянно цепляться за стену. Тени укоротились на ладонь прежде, чем он отдал приказ об отступлении.

Уже совсем рассвело, когда побитые мирмидоняне откатились от города, к которому подходили воины Теламона. Саламинский басилей поносил бегущих последними словами и едва не сцепился с Безгубым, не задумавшись о возможном исходе. Обоих удержали. Лигерона оттащил Эвдор, когда кончик меча Ахилла плясал в пяди от горла лавагета.

Среди всеобщего шума и гама никто не обращал внимания на одинокую фигуру, стоявшую на небольшом пригорке.

Человек, обликом не похожий ни на ахейцев, ни на шардана, стоял, щурясь от солнечных лучей, и смотрел на Трою.

Воины акайвашта у подножия пригорка походили на скопище муравьёв. Он видел среди них и рогатые шлемы шардана. Это была удачная мысль, взять бывших пиратов с собой и обратиться к их вождям с предложением союза.

Отличные воины. Большая часть достигнутых успехов — их заслуга.

Шардана стали слишком влиятельны, их вожди имеют вес при дворе Величайшего. Дошло до того, что Рамсес стал беседовать со своей охраной. Это скверно. Всяк должен знать своё место. Если удастся троянцам уполовинить отряды шардана, прежде чем падут стены Таруисы, это будет просто прекрасно. Все замыслы осуществятся в полной мере.

Вот только что-то пошло не так. Кичливые свинопасы, из которых каждый второй числит в предках богов, возомнили себя знатоками военных хитростей, но поскольку до сих пор упражнялись лишь в измышлениях, как ловчее угнать скот соседей, то, похоже, обговняли всё дело.

Этот сопляк, злобный и безжалостный, как сыны Себека, производил впечатление подходящего исполнителя, но, похоже, он не годится даже на то, чтобы называться мер-са. Скверно.

Они понятия не имеют ни о том, что приказам военачальника надо подчиняться беспрекословно, ни о том, что нужен правильный строй, а не толпа, больше сходная со стадом овец.

Зовут себя богоравными, меряются, у кого мэт длиннее. Дикари. Каждый по отдельности — отличный боец, но все вместе они — беспорядочная толпа, которая суетится без всякой пользы.

Первый штурм провалился.

— Принеси мне пива, — раздражённо сказал Менна слуге, который стоял чуть поодаль от него, готовый исполнить любой приказ господина.

Да, похоже, всё будет не так быстро, как он хотел. Но ничего. Ничего. Это только начало.

* * *

Аххиява отступили. Троянцы сумели отстоять город. Сегодняшняя победа подняла их боевой дух. После первых поражений и гибели лучших колесничих Вилусы, это внушало надежду.

Люди, которые смогли выбраться из разорённых городов и сёл Вилусы и жители троянской цитадели собрались теперь на маленьком клочке земли, окружённом городской стеной. Страна Вилуса, связанная обширной торговлей и с дальними и ближними краями, сжалась до размеров одного города.

Судьба всех, кто укрылся сейчас за городской стеной, связала воедино как знатных людей, так и простых. И зависели они от решений одного человека.

Насколько Алаксанду сведущ в военном деле, сможет ли он переиграть противника. От его решений и зависело, устоит ли город, останутся ли в живых жители Трои.

В личных покоях Алаксанду, подальше от множества чужих глаз, собрался военный совет. Приам и Атанору в который раз рассматривали карту троянских земель. Хеттору всё больше молчал. Он то и дело поглядывал на пустое кресло, по правую руку от приама. Не то что сесть в него не решился — шарахнулся, как от огня.

Хастияр и вовсе слова не сказал. Его сегодняшний успех, похоже, совсем не впечатлил. Один взгляд на лагерь аххиява вдалеке — и складка меж бровей хетта больше не разглаживалась.

Алаксанду долго глядел на карту, а потом сказал:

— Они сделали глупость, но больше её не повторят. Но одна возможность есть. Мы должны продержаться в городе как можно дольше. В конце концов о войне узнают соседи. Возможно, помощь придёт, или сами же аххиява не выдержат осады. Они, я думаю, отяготились награбленным. Уверен, многие уже мечтают вернуться. Добычи немало.

— Думаешь, будут роптать? — спросил Атанору.

— Хотелось бы надеяться, — невесело усмехнулся приам.

— Я бы на это не рассчитывал, — буркнул Хастияр.

Алаксанду посмотрел на него исподлобья.

— Нижний город не удержать, — добавил хетт.

Приам долго молчал. Остальные тоже не проронили не слова, ждали его решения.

Алаксанду снова покосился на Хастияра, провёл ладонью по лбу, стирая пот. Пробормотал негромко:

— Апаллиуна... Дай мне сил...

Он выпрямился и сказал с