Я знал до Тебя, что у них стало кончаться вино… Знаю все размышления, что по этой причине Твое сердце затронули». И объясняет Ей, что сотворил мир в шесть дней не потому, что не мог сделать это сразу, а для того, чтобы научить ангелов воспевать Бога. А затем объясняет смысл Своих искупительных страданий:

Выслушай, Честная, то, что Я мог другим путем

искупить падших и не брать на Себя образ нищего раба;

однако Я согласился, как человек, быть зачатым, а затем и рожденным,

питаться молоком от сосцов Твоих, Дева;

и все это со Мной по порядку произошло,

ведь у Меня нет ничего нестройного.

Так и теперь по стройной череде чудо желаю свершить,

которое задумал Я сделать на спасение человеков,

все Сотворивший премудро.

Богоматерь Предстоящая. Фреска. Около 1350 г. Монастырь Высокие Дечаны, Косово, Сербия

Распятие с предстоящими. Миниатюра. XV в. Византия

Продолжая Свой монолог, Христос напоминает о чудесах из истории израильского народа. После этого автор кондака возвращается к сюжетной линии и рассказывает о самом чуде, видя в нем прообраз Евхаристии. Как и в других кондаках, все завершается молитвой к Богу.

Наконец, обратимся к кондаку «На Страсти Христовы и на плач Богородицы»[957]. Он входит в большой цикл кондаков, посвященных Страстям Христовым. Кондак состоит из восемнадцати икосов с акростихом «Смиренного Романа» и рефреном, завершающим каждый икос: «Сын и Бог Мой». В кондаке упоминаются различные эпизоды истории Страстей, как она изложена в Евангелиях: вход Христа в Иерусалим под крики «Осанна», обещание Петра не отречься от Иисуса, обещание Фомы умереть вместе с Иисусом и оставление Иисуса учениками, крест, копье, уксус и гвозди, землетрясение. Упоминаются некоторые чудеса Иисуса: очищение прокаженного, исцеление расслабленного, дарование зрения слепому, воскрешение Лазаря.

Однако основное содержание кондака — диалог между Матерью и Сыном, содержащий богословское осмысление искупительной смерти Христа, вложенное в уста обоих. При этом речь Марии окрашена в эмоциональные тона. Автор пытается передать те чувства, которые Она испытывала у креста Своего Сына:

Агница Мария, видя Своего Агнца

ведомым на заклание, следовала [за Ним], рыдая,

вместе с другими женами, так взывая:

«Куда Ты идешь, Чадо? Для чего Ты так спешишь?

Не другой ли теперь брак в Кане,

не туда ли и Ты теперь спешишь, чтобы для них сделать из воды вино?

Пойти ли Мне с тобой, Чадо, или лучше Я тебя подожду?

Ответь Мне, Слово, не пройди мимо Меня молча,

Ты, сохранивший Меня чистой, Сын и Бог Мой».

В ответах Христа, напротив, мы слышим спокойствие и уверенность в искупительном характере Его страданий. Если бы Он не взошел на крест, Он не мог бы спасти Адама, а с ним все человечество:

Когда Мария от тяжкой печали

и великой скорби, так взывая, плакала,

обратился к Ней Рожденный от Нее, так воскликнув:

«Что плачешь Ты, Матерь? Для чего с другими женами делаешь то же?

Если Я не пострадаю, не умру, как спасу Адама?

Если не вселюсь во гроб, как привлеку к жизни находящихся в аду?

И ныне, как видишь, Меня несправедливо распинают.

Но что плачешь Ты, Матерь? Лучше Ты так воскликни:

Добровольно пострадал Сын и Бог Мой».

Однако Богородица остается безутешной. Как Она может не уподобиться другим женщинам? Они плачут, хотя не носили Его во чреве, не питали молоком: как же Она может не плакать? И почему нужно страдать за Адама, если Он без страдания исцелял многих? Ведь Он не умирал для того, чтобы воскресить Лазаря, почему нельзя было и Адама воскресить одним словом?

Иисус объясняет Ей, в чем разница между Адамом и теми, кого Он исцелял: «Адам, сделавшись немощным от неумеренности и невоздержания, ниспал в ад преисподний и там оплакивает страдание души своей. Несчастная Ева, увидев его расстройство, вместе с ним вздыхает, ибо вместе с ним она болеет, дабы вместе научиться сохранить заповедь Врача».

Тогда Матерь спрашивает Сына: «Если Ты пострадаешь, если умрешь, то явишься Мне? Если пойдешь к Адаму с Евой, то Я опять увижу Тебя?» Сын отвечает Ей: «Дерзай, Матерь! Ибо Ты первой увидишь Меня выходящим из гроба». В этом ответе Христа отражено распространенное во многих памятниках эпохи представление о том, что Дева Мария первой увидела воскресшего Христа. Мы уже встречали его в толковании Ефрема Сирина на «Диатессарон», с которым Роман был, несомненно, знаком.

Иисус далее рассказывает Своей Матери, чтó произойдет в ближайшем будущем:

«Итак немного потерпи, о Матерь, и увидишь,

как Я, подобно врачу, разденусь и поспешу туда, где лежат они[958],

осмотрю их раны, копьем отсекая наросты и коросту,

приму и уксус, которым заживлю их раны,

острием гвоздей исследовав заражение, покрою их верхней одеждой.

А крест Мой, словно цельбоносный сосуд (ὡς νάρθηκα),

употреблю, Матерь, для того чтобы Ты воспевала разумно:

„добровольно разрушил страсть Сын и Бог Мой“».

Метафоры, использованные здесь, отражают медицинскую практику времен Романа Сладкопевца. Перед началом лечения врач снимал с себя одежду[959]; для лечения он использовал различные острые предметы; для заживления ран использовал жидкости. Орудия Страстей представлены поэтом как приборы, которыми пользуется врач при лечении.

В завершение кондака Дева просит позволения сопутствовать Своему Сыну, когда Он будет распинаем: «…не терплю, чтобы Я находилась в Своем жилище, а Ты на кресте; чтобы Я была в доме, а Ты в гробу. Посему позволь Мне сопровождать Тебя; ибо созерцание Тебя исцелит Меня». Иисус позволяет Ей следовать за Собой, но просит не плакать и не устрашаться, когда Она увидит, как «земля и море побегут, горы подвигнутся, гробы потрясутся».

Кондак завершается молитвой ко Христу, в которой говорится о Его двух естествах, но при этом автор не забывает и о Деве Марии:

Сын Девы, Бог Девы

и Творец мира! Твое страдание — Твоя глубина премудрости;

Ты знаешь, чем Ты был и чем Ты стал.

Ты благоволил прийти, чтобы спасти людей через добровольное страдание,

Ты взял грехи наши, как Агнец;

Ты, умертвивший их закланием Своим, Спаситель, всех спаси.

Ты в страдании и не в страдании[960],

Ты, умирая,