– На сто процентов.

– Ты… опять голоден? – спросила я, хотя его глаза оставались нормальными, и я знала, что кровь ему пока не нужна.

– Я хочу не крови.

Кастил наклонил голову, и из моих легких вылетел весь воздух. Его рот оказался всего в дюйме от моего.

Он собирается меня поцеловать?

Мы на виду. Может, на нас уже смотрят. Но его пристальный взгляд говорит, что дело не в этом. Что бы он ни чувствовал, это не игра на публику.

– Не думаю, что ты понимаешь собственные ощущения. – Я прижала ладони к теплому камню и глине.

– Если ты сейчас откроешь чутье, то поймешь, что я чувствую. Сделай это.

– Не хочу.

– Почему?

Теплое дыхание коснулось моих приоткрытых губ.

– Потому что не хочу.

Сердце в моей груди затрепетало.

– Или потому что не хочешь знать, что я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не испортить еще одну пару твоих штанов, не разорвать их и не оттрахать тебя так, чтобы ты еще много дней чувствовала всю степень моей благодарности.

У меня глаза чуть не вылезли из орбит. Внизу живота возник стремительный вихрь, который еще никогда не казался таким безрассудным, требовательным и живым.

Я сглотнула – сглотнула с усилием.

– Какой-то странный способ благодарить.

Он прижался своим лбом к моему.

– Единственный способ, который я знаю.

– Достаточно просто сказать спасибо.

– Нет. Недостаточно.

Я не могла придумать что сказать, хотя сказать следовало много чего. Мы несколько секунд стояли так, и если бы любой из нас слегка повернул голову, наши губы бы соприкоснулись. И я…

Наверное, я потеряюсь.

А может, найдусь.

Кастил вздрогнул и издал рокочущий звук, который мог бы исходить от вольвена. Все мои мышцы сладко напряглись, но он шагнул назад и взял меня за руку. Не говоря больше ни слова, он повел меня к лошади и поднял в седло.

Усевшись сзади, Кастил обвил руками мою талию.

– Как бы мне ни хотелось, чтобы мы притворялись остаток дня, – сказал он, скользнув губами по моей челюсти, – нам нужно кое-что обсудить.

Я сделала глубокий, успокаивающий вздох и кивнула.

– Наше будущее?

– Можно заметить, что мне нравится, как ты говоришь «наше будущее»?

– Я бы предпочла, чтобы промолчал, но, поскольку ты заговорил, полагаю, это означает «да»?

– Да. – Кастил направил старую кобылу к дороге. – Нужно поговорить о нашем браке.

– Что именно?

– Думаю, ты уже знаешь, принцесса.

Я прищурилась, глядя на заходящее солнце. С того момента, как я узнала о возвращении Предела Спессы, у меня было ощущение, что такой разговор грядет.

– Наверное, тебя обеспокоит то, что я собираюсь сказать. Я этого не хочу.

Я напряглась.

– Когда ты заводишь такие разговоры, они неизбежно меня беспокоят.

– Вполне понятно, но знай, что моими решениями руководит предельная осторожность и предвосхищение возможных проблем.

– Просто чтобы ты знал: это самый неромантичный разговор о браке, какой я когда-либо слышала.

– Не могу с этим не согласиться.

От серьезности его тона моя кожа покрылась мурашками.

– Изначально я планировал, что мы поженимся в Бухте Сэйона, а потом поедем в Эваемон, сердце Атлантии.

– Там живут твои родители?

– Да.

– Ты хочешь, чтобы мы поженились до того, как ты познакомишь меня с ними?

– Так мы избежим многих сложностей.

Может, я и прожила всю жизнь затворницей, но я не дура.

– Ты хочешь, чтобы мы поженились прежде, чем они смогут помешать.

– Они не могут помешать, – напомнил он, передавая поводья Тедди в мои руки. – Мне не нужно их разрешение.

Взяв поводья, я сказала:

– Но тебе хотелось бы получить их одобрение?

– Конечно, хотелось бы. Кто же не хочет одобрения родителей?

Но в этом нет необходимости, потому что наш брак будет временным.

– Как я уже говорил, они заподозрят мои намерения, особенно мама. Она знает, что я не отказался от спасения брата. – Он показал мне, как управлять Тедди, и мы поехали не напрямик через центр городка, а по окраине. – И она, и отец найдут множество причин отложить свадьбу.

Если мы не смогли убедить Аластира, то я понятия не имею, как склонить на нашу сторону его родителей.

– Как только мы поженимся, откладывать будет нечего.

– Точно. – Его рука вернулась на мое бедро. – Не хочу, чтобы ты забивала этим голову, хотя, наверное, ты все равно будешь об этом думать.

– И, наверное, у меня будут на то веские причины.

– С этим можно поспорить, но, как бы то ни было, мне кажется, что в наших интересах пожениться здесь, в Пределе Спессы.

Хотя я подозревала, что он это скажет, мое сердце пропустило несколько ударов.

– В твоих интересах?

– В наших интересах, – повторил он. – Рано или поздно о твоих способностях облегчать боль все равно бы узнали. Либо от прибывших из Нового Пристанища, либо если не Беккет, так кто-то другой мог пораниться. Я просто не ожидал, что это случится сегодня. И хотя я не считаю, что на тебя многие будут смотреть со страхом или думать о тебе как о Пожирательнице душ, будет разумно пожениться до того, как кому-то придет в голову совершить какую-нибудь невероятную глупость.

«Какая-нибудь невероятная глупость» в переводе означает, что кто-то попытается меня убить.

– И у нас здесь есть все, что нужно для свадьбы, – сказал Кастил, когда мы поднимались на холм. – Или скоро будет.

– А что нам нужно?

– Кольца, конечно же.

Я закатила глаза.

– Я шутила насчет кольца.

– Знаю, но я все равно собираюсь подарить тебе такой большой бриллиант, какого ты в жизни не видела. – Я услышала в его голосе улыбку. – Но пока что сгодится и простое атлантианское кольцо.

Мое сердце пропустило еще несколько ударов.

– Церемония может быть скромной. Но нам понадобится исполнитель церемонии, – продолжал он. – Им может стать любой глава кровной линии.

– Аластир?

– Нет. Не он говорит от имени вольвенов, хотя он среди них самый старый. Того вольвена зовут Джаспер. И, к счастью, он завтра приедет в Предел Спессы. Уже к вечеру мы можем пожениться.

У меня сжалось сердце. Пройдет чуть больше двадцати четырех часов – и мы будем женаты. На меня нахлынули сбивающие с толку эмоции, такие же противоречивые, как и у людей, видевших, как я исцеляла Беккета.