Пока девочка переводила взгляд с одного духа на другого, я думал о своем. Не знаю, сколько времени прошло. Помню, как все вокруг почернело, и я оказался в кабинете с тем мужиком и этой женщиной. Он хотел продать ее другой семье. Удивительно. Она прошла почти через то же, что и я. Боролась за свою свободу, но тем не менее в письме предложила мне распрощаться с волей, лишь бы закрыть долг.

Неважно. Во мне не осталось сил для вспышки гнева и разочарования. Я только вздохнул и продолжил наблюдать за этой женщиной.

В Беловодье не чувствовалась жажда, желудок не скручивало от голода, а сердце, казалось, замедлялось. Похоже, скоро мне и дышать не нужно будет.

Я стал зрителем истории этой женщины. От ее зарождения, как Матери, и, думаю, до смерти, как Ведьмы. Может быть, это место выплюнет меня, когда я дойду до конца? Или, когда я потеряю свои краски и стану таким же блеклым, как все вокруг?

В любом случае надеюсь, доживу до своего похищения. Хотя бы узнаю, кем был раньше.

На месте головы девочки появилось черное пятно. Оно стремительно росло, вбирая в себя землю, кустарники и стволы деревьев. Вскоре пятно поглотило меня.

На этот раз я не боялся. Только ждал, пока Беловодье покажет следующее воспоминание.

☽☽☽

— Одолжить годы жизни, — с недоверием повторил Николай Воронов.

Мы сидел в темном кабинете. На улице властвовала ночь. В канделябре горело две свечи из трех, поэтому круг тусклого света был уже, чем обычно. Его не хватало, чтобы осветить весь письменный стол. Также тени на лице Великана были глубже и толще, что делало его более зловещим. Более грозным. Более ужасным.

— Триста лет, — уточнила я и продолжила, чтобы не дать ему возразить: — Вы говорили, что хотите… прогнуть под себя семью Смирновых. Для этого вырастили и обучили меня. А затем вы желаете найти еще ребенка и обучить его.

— Верно, — согласился Николай Воронов.

— В этом нет нужды. Одолжите мне годы жизни. Так вы привяжите меня к себе, а я в обмен подчиню Смирновых. Вам не придется обучать еще одного ребенка, а я проживу необыкновенно долгую жизнь.

В подобных переговорах важно объяснить свои причины. Что от сделки выиграю именно я. Так жертва не будет ждать другого подвоха. Так подсказывало мое чутье. Моя смекалка.

Одна беда. Жертва — древний колдун, который «многое повидал». По его словам. Для него такое ухищрение — детский трюк. Поэтому я действовала иначе.

Существует три сорта лжецов. Самые жалкие врут постоянно. Напыщенные играют словами. А хитрые не врут вовсе. Они утаивают.

В моих словах не было ни капли лжи. Я взаправду считала, что долг привяжет меня к Вороновым до конца моих дней. Но не говорила всей правды.

На обратной стороне все работало по неписаным правилам. Подчинялось длинному своду законов. Но в любом правиле всегда найдется лазейка. Оговорка, которая перевернет все вверх дном, если воспользоваться ей. И я ее усмотрела, когда читала книги.

Также я повышала ставки. Чем отчаянней выглядело мое положение, тем лучше для меня. Ведь так Николай Воронов будет считать, что все в его руках.

— Лучше я стану рабыней Вороновых, чем не пойми кого, — добавила я. — Вы обучили меня, дали еду и кров. Смирновы же не сделали ничего. Я буду служить вам. Медленно подчиню себе их семейство и передам вам в руки. У меня будет время. Много времени.

— В твоих словах есть смысл, — протянул Николай Воронов. Он почесал бороду и кивнул сам себе. — Я согласен. Даю тебе в долг триста человеческих лет.

Я с трудом удержала на лице бесстрастное выражение. Губы порывались искривиться в улыбке.

Осталась самая малость. Сокрушить Великана и заставить его простить долг. И я уже знала, как проверну такое.

☽☽☽

Над деревенским кладбищем висела полная луна. На небе ни облачка, поэтому ее тусклый свет помогал мне в нелегком деле. Мне предстояло победить существо, прожившее сотню лет. Человека, который однажды перешел на сторону Скрытых и вернулся. Для такого требовалась тварь не менее могущественная, а лучше — более. Та, что обладала почти безграничной силой.

Я не выжила из ума, чтобы призывать в наш мир Высших. И не тронулась рассудком, чтобы обратится к их осколкам — ангелам и демонам. У меня был выбор между богами и кое-кем другим. Я выбрала второе. Не хотелось бы потерять свободу и обречь себя на вечное служение тщеславным ублюдкам.

Лопата погружалась в землю наполовину и вычерпывала сухую почву вместе с червями и корнями травы, которая поросла на могиле за годы. Я знала того, кто лежал внизу. Отлично знала. Он бил меня за любой проступок, за малейшее неповиновение. Ирод. Сволочь. Мой родной отец.

Спина ныла от усталости. Мышцы пульсировали болью. Капли пота стекали по лицу, но я продолжала. Меня не страшило, что случайный крестьянин найдет меня. Не страшило, что служитель церкви поднимет на ноги всю деревню, когда наткнется на воровку трупов. Отца и матушку похоронили далеко от церкви. Почти на самом краю огороженного участка.

Вот показалась деревянная коробка. Только краешек, но все же. Вскоре я вонзила в нее лопату и придавила ногой — доски треснули, и меня обдал трупный запах. Живот тут же скрутило. Никогда не привыкну к этой вони.

Когда в гробу появилась большая дыра, я опустилась над ней и засунула внутрь руку. Хоть бы изголовье. Хоть бы изголовье. Пальцы нащупали гладкую кость. Округлую. Оно!

Сунула большой палец в одну глазницу, мизинец — во вторую — и вытащила на лунный свет желтый череп. Его покрывала грязь, нижняя челюсть вместе с половиной зубов с верхней остались в деревянной коробке. Но я достала его! Череп моего отца. Властного негодяя, который наслаждался властью над матушкой и мной. То, что надо.

Духи наследовали качества тех, из кого были созданы. Водяные, рожденные от лягушек, получали выпученные глаза и длинные ноги. Гаевки, созданные из черепов белок, приобретали