Всю дорогу я пыталась изгнать инцидент из головы, но получалось плохо. А очень скоро телефон пиликнул входящим сообщением. Я знала, что это Артур, и открыла чат.

«Малыш, я прилетел, забираю багаж. Прости, я ужасно вымотан, из меня сейчас даже собеседник никакой. Я очень соскучился, но сегодня поеду домой. Увидимся завтра в театре.»

От прочитанного мне стало совсем тошно. Арт не хочет меня видеть. Значит, не так скучал, как писал мне. Выходит, врал. И почему так больно? Неужели он не понимает, что мне и говорить с ним не надо, просто увидеть, обнять и уснуть рядом? Неужели ему самому этого не хочется? Выходит, нет.

Новость, что Арт сегодня не приедет, расстроила меня окончательно, из глаз полились слезы. Похоже, я рано назвала сегодняшний день самым счастливым. Все хорошие события померкли перед ужасным разочарованием, а еще тем, что сделал Макс.

Глава 24. Артур. Предательство

Я думал, она душу мне согрела,

Но в спину нож вонзить она сумела.

Пьеса «Заблуждения»

Перелет до Москвы показался мне еще дольше и тяжелее, чем в Канаду. Я толком не прошел акклиматизацию, не успел привыкнуть к смене часовых поясов, а тут уже надо лететь обратно. И хотя первый пе6релет был вполне сносным, хоть и длительным. Была ночь, пассажиры спали, и я тоже то и дело проваливался в дремоту. Но этот сон не давал отдыха, я постоянно просыпался, и не знаю, что тому виной — неудобное кресло, храпящие соседи или мое общее состояние. Марьяна меня расстроила, я не мог выбросить из головы тревожных мыслей. И, что еще хуже, я понимал, что сделать вряд ли что-то смогу.

Пересадка была длиннее, чем в прошлый раз, к тому же, рейс задержали, и часы ожидания в аэропорту были поистине невыносимыми. Я даже был готов взять номер, чтобы выспаться, а улететь на следующий день другим рейсом. Но виза была транзитной, и выходить из таможенной зоны было запрещено. Пришлось сидеть на жестком кресле в зале ожидания. Глаза болели от яркого освещения, от бесконечного шума разрывалась голова, и когда мы наконец загрузились в самолет до Москвы, я отключился, даже не дождавшись взлета. Впрочем, и тут мне поспать не дали. Спустя всего час снова выдернули из сна шумные соседи, после чего я до самой посадки тупо таращился перед собой, мечтая поскорее оказаться хотя бы на земле.

Я уже знал, что к Элли сегодня не поеду. Я очень соскучился, но уделять ей сейчас внимание был не в состоянии. А она наверняка захочет поговорить, узнать, как у меня дела, рассказать о себе. От одной мысли, что придется открывать рот и произносить какие-то слова, меня замутило. Нет, моя фея, я не хочу ехать к тебе полутрупом. К тому же, мое душевное состояние тоже оставляло желать лучшего. Хотелось побыть на своей территории одному, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Элли мои семейные дела не касаются, они ей не интересны, так что и погружать ее в них не было смысла. Ничего, я отойду, приду в себя и снова смогу уделить моей девочке все внимание.

Я написал сообщение. А она ответила: «Хорошо. Отдыхай», и я мысленно поблагодарил Элли за понимание. Я бы не выдержал, если бы она начала выносить мне мозг претензиями или писать километровые обиженные сообщения.

До дома я добрался уже глубокой ночью. Голова гудела, как и все тело, в глаза словно песка насыпали, и когда я очутился в привычных стенах, просто рухнул на кровать и отключился. Сил хватило только на то, чтобы стащить с себя шмотки и залезть под одеяло.

Я проснулся к вечеру следующего дня. Голова еще была тяжелой, но я чувствовал себя вполне бодро. Хотел ведь прийти на сегодняшний показ, он ведь последний в этом сезоне, но все проспал. Судя по тому, что показывают часы, спектакль через час должен уже закончиться. Но в театр я все равно поеду. Я соскучился по нему, по Элли, по Марату и своим актерам. Мне было жизненно необходимо оказаться в привычной рабочей обстановке, а родные стены, как известно, лечат.

Я быстро перекусил, принял душ и поехал в театр, зашел в свой кабинет. На столе лежали документы, которые Марат еще перед поездкой обещал мне подготовить. Это были контракты на постановку моего спектакля в других театрах. Я мог бы заняться ими позже, но спектакль еще шел, и я решил все-таки посмотреть бумаги.

Время пролетело быстро. Очень скоро я услышал шум в фойе — спектакль закончился, и гости покидали театр. Я встал, собираясь выйти из кабинета, но в дверях столкнулся с Марго.

— Арт, привет. Ты уже приехал? — бывшая любовница приторно улыбнулась, и в ее оскале мне почудилось что-то злое, ядовитое. Впрочем, она всегда такой была. Злобная, желчная, она ненавидела всех вокруг.

— Привет, Марго, — спокойно поздоровался я, намереваясь пройти мимо. Но она ловко подцепила мой рукав, останавливая.

— Подожди, я хотела тебе кое-то рассказать.

Хищный блеск в ее глазах усилился, а мне вдруг стало не по себе. Она вдруг напомнила мне кобру, которая расправила капюшон и вот-вот нападет.

— Что-то важное? — я все еще старался выглядеть отстраненным, хотя чувствовал, что ничего хорошего Марго мне не скажет. В груди стала нарастать тревога.

— Ну, не знаю даже, насколько тебе важна твоя Элина, — ленивым, почти скучающим голосом протянула она. А я схватил Марго за плечо и втолкнул в свой кабинет.

— Говори — прошипел я ей в лицо, не выпуская ее плеча из своего захвата.

— Ай, больно, отпусти, — захныкала вдруг она, и я немного ослабил хватку, но отпускать не собирался.

— Что с Элли? — поторопил я стерву.

— Да пока тебя не было, твоя Элли с каким-то парнем терлась. Каждый день он к ней ходил, — выдала она.

— Какой еще парень? — я начал терять терпение.

— Не знаю. Смазливый такой, блондинчик. Очень симпатичный. Да что я говорю, сам смотри. — Марго дернула плечом, заставив меня убрать руку, разблокировала телефон и полезла в галерею. — Я думала, тебе интересно будет, поэтому проследила и сфоткала.

Стерва протянула мне свой смартфон, на котором была открыта фотография. И от увиденного у меня потемнело в глазах. В парочке, сплетенной в жарких объятиях, я без труда узнал Элину и ее Макса. Марго умудрилась поймать кадр, где видно его лицо. Элли стояла спиной, но ее я бы узнал из тысячи. Парочка страстно целовалась. Судя по