Орикс выпил бодягу в кружке, чуть поморщился, когда градус обжёг горло, но сохранил лицо, не кривясь. Глухое «Amen» разнеслось по залу, начатое хозяином, а затем подхваченное остальными.Когда мужики опустошили посуду, корчмарь спросил:

- Ну-с, поведаешь, как с батькой-то познакомился?

- Я тогда помнится… - начал орк-полукровка. – Помнится, разделился со своими товарищами. Идусь я, вижу – рыбачат. И слышу – брань. Вот каждый знает, что рыба брань не слышит. И только бранью и говорят, - Орикс чуть улыбнулся, но улыбка вышла довольно натянутой. Сложно было предаваться весёлым воспоминаниям, когда на сердце осел ил горечи. – И вот, значится, подхожу я весь кислый, словно окись какая-то, сажусь и спрашиваю, мол, на что клюёт. И вот от «на что клюёт» перешли мы на что-то личное. Рыба, конечно, распугалась потому, как мы брань бранить перестали. И что дальше, представляешь, заговорил он мне, помог очень сильно, совет дал. Я до сих пор помню его слова, какие он мне тогда сказал. «Просто живи», - вот и живу, как видишь. После этих слов мне ж такая рыбина попалась. Такая рыбина, вот такая, понимаешь, - он развёл руки в стороны, демонстрируя дюжий размер своего улова. – С локоть. А там же такая не водится, понимаешь? Гля, куда заплыла, значит. Правда, то, что попалось после, лучше не упоминать для красивой истории.

- Н-да, Джекар, он такой был, - соглашаясь, с печальной улыбкой, абсолютно искренней, кивнул корчмарь. – Всегда на помощь приходил. Сам-то ведь в ту деревню, когда жена его померла…

- Жена… - протянул Орикс. – У него детей не было?

- Да-к, Чейз вот и был. Неродной, правда, - процедил бармен. – Светлый парнишка такой был. Тоже там сгинул. Эт просто по молодости было, - ушёл он в воспоминания. – Жила одна у нас тут, Мартой звали. Выскочила за какого-то парня, он ребёнка заделал. Тот только родился, и муженёк… Не стало его. Во-о-от… Джекар эту девочку знал хорошо, он сам был её лет на десять старше. Помогал ей по первой, сына её тоже воспитывал. А потом, лет пять как, они и поженились. Души друг в друге не чаяли. И он её, мож, даже не как жену свою любил, а… По-отечески даже как-то. Он и ей помогал, и Чейза, как родного, воспитал. Сам-то ему господь наш на детей не дал.

- Возможно, и к лучшему… - буркнул, призадумавшись, Орикс.

- Потом Марта заболела, и там уже не спасли её, - подвёл грустную черту в этой истории корчмарь. – И он этот город видеть не мог, в деревеньке той схоронился. Он там единственный постоянно жил. Чейз то там был, то сюда его отец всё-таки учиться отправил. Он выучился, парень умный стал. Молчаливый, но тоже решил по отцовским стопам пойти, охотником заделаться. И ведь меткий, зараза, был. Червя из яблока болтом с сотни метров выбивал, - чувствовался в этом явный приукрас, но полуорк не стал портить историю.

- Ой, нам бы таких, а то стрела только и попадает, куда не надо, - и лишь одобрительно хмыкнул вслед.

- Он там так и остался… Я думаю, мужики, кто его знал, организуют или сегодня, или завтра, когда тела привезут, прощальную церемонию…

- Кто деньги собирает? – сразу поинтересовался Орикс.

- Вот, честно, пока сказать не могу, - корчмарь виновато пожал плечами. – Новость-то вот, только как час разошлась. Не все ещё знают.

- Тогда давай так, - полуорк достал из сумки заплатанный мешочек, высыпал оттуда себе в ладонь небольшую стопку серебрянников, а оставшиеся четыре золотые монеты вместе с тканью, протянул бармену. – Если деньги собирать будете, повесь: пусть остальным стыдно будет. Пусть видят, сколько давали, - мужик выпучил глаза от удивления.

- Мне без надобности, - Орикс лишь пожал плечами в ответ. – Родственникам раздашь его.

- Да нет у него родственников уже, - дрожащим голосом промолвил тот.

- Как тебе сказать, я деньгами особо не пользуюсь, - полуорк слегка почесал затылок, затем встал из-за стойки. – Лишь бы поесть было что. А ему… Я-то понимаю, что ему они без надобности уже. Я даже помню, откуда у меня эти монеты. Вот одну я нашёл, когда козла какого-то в золото нарядили. Вот эту, вторую, когда в академии работал, и там мне один из преподавателей её дал несколько лет назад. Вот эту, третью, когда в озере рыбачил, нашёл. Она даже, вон, прикисла чутька. Между прочим, я удивился нехило тогда. А вот четвёртую я уже не помню, откуда она у меня. Ну как ты понимаешь, я их храню у себя лет пять. А зачем мне деньги, какие я не собираюсь тратить. А жизнь у меня относительно спокойная, на дом ещё успею накопить.

- Благослови тебя господь, - только и нашёл, что сказать, корчмарь.

- Взаимно, - Орикс получил ещё одну кружку, в этот раз с пивом. Выпил её почти до дна, но немного жидкости с пенными хлопьями на ней отнёс Йорику, а то несправедливо будет оставлять его без возможности помянуть…

***

Некоторое время спустя полуорк вернулся в гостевой дом, однако никого из «соколов» там не обнаружил. Узнав, что все разбрелись по своим делам, он смекнул, что, раз уж появился свободный часик, его можно провести чуть более приятно. И, захватив все свои рыбацкие принадлежности: удочку, наживку, крючки и даже соломенную шляпу - уже через несколько минут он трусил к выезду из города.

Однако, прежде чем покинуть Хадрию, Орикс наткнулся на сжавшую сердце картину. Похоронная процессия, сопровождаемая множеством людей, неспешно двигалась по параллельной главной улице. Две телеги везли на себе раскрытые гробы с охладелыми телами охотников. А люди, всё больше и больше выходящие к кортежу, аккуратно клали рядом цветы и различные памятные вещи. Орикс не стал сближаться вплотную с толпой. Как и с коня слезать тоже не стал. Подойдя шагом на некотором расстоянии, он помялся, а затем, чуть вскинув кулак, всё ещё находясь в нерешительности, правильно ли он делает, громким голосом сказал:

- Джекар и Чейз, все мы с вами… С вами мы все…

Двух других погибших он не знал, оттого помянуть мужиков получилось несколько скомкано. И, тем не менее, когда его клич заставил улочку погрузиться в мертвенное молчание, некоторые подхватили