Шрифт:
Закладка:
— Итак, барон, вы утверждаете…
— Не я, — отмахнулся французский посланник, — китайцы. Китайцы считают, что самая здоровая страна Россия.
— Мало ли что говорят эти мартышки! — раздражённо ответил лорд Эльджин. — Я их мнением не дорожу.
— А зря, — упрекнул барон Гро. — В чём-то с ними можно согласиться.
— Вот и соглашайтесь! Соглашатель…
— Вы не горячитесь, милорд. Россия страна вечного холода и вечной мерзлоты…
— И вечного идиотизма…
— ...там никто никогда не болеет, — не обращая внимания на неприязненные реплики англичанина, продолжал говорить барон. — Человек в России не протухает, как рыба в леднике. Если люди там и умирают, то по старости, когда надоедает жить. Русские умирают лишь в том случае, когда они надоедают своим детям или очень скучают по своим близким, покинувшим их, ради блаженства в мире мёртвых.
— И вы с этим согласны? — не скрывая ехидной ухмылки, спросил лорд Эльджин и покрутил пуговицу на сюртуке. — Эдак, мы договоримся до того, что земля испускает смертельные газы, а люди, вдыхая их, умирают. Земля вбирает их в себя, кормится трупами. А именно так учёные макаки объясняют кишечную хворь и малярию, будь они прокляты солнцем и луной!
— Люди не похожие на нас, достойны нашего презрения?
— Да что вы, в самом деле, как ребёнок? Я их просто ненавижу!
— А, между прочим, мы ещё увидим русских в Индии, — язвительно промолвил барон Гро и принялся крутить на пальце перстень. — Вы только посмотрите на Игнатьева, и вам всё станет ясно: эти люди не живут во времени, они живут в пространстве, в какой-то настырной духовной свободе — безоглядно. Оторопь берёт.
— Но выгоду из этой их свободы извлекут нерусские умы, — мрачно предрёк англичанин.
— Уж не ваш ли хвалёный парламент, не ваши ли дельцы-министры обзаведутся русской выгодой? — к барону Гро вернулось давнее желание хоть как-то досадить напыщенному англосаксу.
— Верно, в России верят в справедливость, — еле сдерживая себя, чтобы не послать своего собеседника к чёрту, побагровел лорд Эльджин. — Поэтому и Бонапарт не одолел её — захотел владеть почти что целым миром и подавился своей бешеной гордыней. — Он победоносно отмахнул рукой, презрительно свёл губы и, довольный своим критическим наскоком, позволил французу вяло возразить.
— Милорд, я не стану вас обескураживать и льщу себя надеждой внушить вам нечто противоположное, а именно: согласие со мной и понимание того, что я сейчас скажу. Да, вы, бесспорно правы: Россия — страна православная, но, милорд, вы позволите мне сделать одно замечание? — Чем раздражённее бывал барон Гро, тем учтивее и холоднее становился его тон.
— Да, ради Бога! — дёрнул плечом лорд Эльджин и ехидно добавил:
— У вас редкий талант говорить любезности.
— Я заготавливаю комплименты заранее, — не без встречного сарказма парировал словесный выпад барон Гро, — и стараюсь произносить их как можно непринуждённее. Так вот, — не давая возможности сбить себя с толку, продолжил он ледяным тоном, — сочту за честь напомнить вам, милорд, что православие воспитывает кротость и любовь, а кротость, согласно заповедям Христовым, унаследует мир. Позвольте, не перебивайте, — упреждающе поднял он руку. — А там, где кротость, там нет деспотизма: народ благочестивый его не сознает, не чувствует, как чувствуют обычно гнёт и узурпацию свободы.
Лорд Эльджин поджал губы. Они стали ещё тоньше. Потом язвительно сказал: — Всё верно. Только вы забыли об одном…
— О чём?
— О том, что иноверцы, населяющие российскую империю, думают и чувствуют иначе — вот они-то и захватят власть в России! — Он заговорщицки подмигнул и сладострастно потёр руки. — Другими словами, мы сломаем ей хребет, этой хвалёной русской вере. Изменим состав воздуха в России.
— Простите великодушно, милорд, но нам, французам, не свойственна категоричность островных жителей, — несколько побледнел барон и сцепил пальцы, что, в общем-то, было ему совсем не свойственно. — У русских — врождённая любовь к России. Они чувствуют её сердцебиение намного лучше и острее, нежели собственный пульс. Думаю, вы согласитесь с моим доводом, и я, ощутивший на себе ваше благосклонное внимание, буду польщён, и благодарен вам за предоставленную мне возможность общаться со столь редким и всеохватным умом.
— Превосходно, превосходно! — делая вид, что аплодирует, воскликнул лорд Эльджин. — Вы начинаете дерзить. Мне это нравится, но я не потакаю своим чувствам: я человек дела. И должен заметить, что людей, любящих Россию, в принципе, не так уж много. Россия велика, а русских — мало. Отсюда подлость, хамство и бесчестие. Сплошная паутина пустомель!
Барон Гро пошевелил в воздухе пальцами.
— Православие растворено в русской природе, в её сути, я читал.
— Мы и природу сделаем иной, — пригвоздил его взглядом лорд Эльджин.
— И реки повернёте вспять?
— И реки! — отчего-то перешёл на шёпот англичанин. — Сломаем русских раз и навсегда, сожжём, развеем по ветру, как пепел! — Он откинулся на спинку стула и мечтательно прикрыл глаза. — Современной государственной механике нужны не души и сердца, не человеки, а носители общечеловеческих ценностей, живые куклы, актерствующие субъекты, им не надо думать отвлечённо и отвлечённо кого-то любить: увлекать их будут кукловоды и, — он щёлкнул пальцами, — жажда наживы! Всё. Эти недотёпы будут пробегать дистанцию в две трети их человеческой жизни со скоростью ветра и исчезать в пустоте «заслуженного» отдыха, навязанного им безумия.
Барон Гро в задумчивости тронул мочку уха, прихватил её пальцами и потянул вниз. — Вы забываете, милорд, что народы суть мысли Божьи, и, следовательно, ваши планы — планы богоборческие, это во-первых, а что касается второго довода, извольте: русские — люди из пепла, согласно их мифу…
— Это уже слишком! — вскинулся лорд Эльджин. — Будь мы в Лондоне, я вызвал бы к вам клиницистов из больницы…
— Для умалишённых? — возмущённо вскочил барон Гро и услышал ответ:
— Да!
Глава ХХХ
Глинистый взволок, по которому тянулись вереницы обездоленных китайцев, был нещадно разбит колёсами ручных тележек и скрипучих бричек, с установленными на них лодочными парусами, которые худо — бедно, а всё же помогали
