Понимающе кивнув, Винтерхольм произнес:

– Я сейчас своими руками надену петлю себе на шею. Как вы понимаете, милорд, обычно это не в моих правилах.

– В таком случае не буду тебя останавливать.

– Tы говоришь об этой ярмарке, как когда-то говорил о новой конституции. Нет, я не пытаюсь намекнуть, что ты якобы забросил свой предыдущий проект – такое предположение грозит мне не только удавкой, но и перерезанным горлом, – а просто хочу подчеркнуть, что подобного энтузиазма в отношении чего-либо ты не выказывал уже давно…

– Правда?

Винтерхольм начал картинно загибать пальцы:

– Значит, так: удавка, нож, а теперь прыжок в пропасть… На празднике Равноденствия ты не скрывал чувств к твоей коронессе…

– В усадьбе Странжа мы все ведем себя не так, как обычно.

– Что ж, сочтем это за «туше», ведь ты не стал опровергать выражение «твоя коронесса».

– Мне приходится опровергать его всякий раз, когда я появляюсь в парламенте. Сейчас я просто смолчал. Прошу, не вынуждай меня делать публичное заявление на этот счет, или тебе придется добавить к твоему списку пункт «стремительно несущийся поезд».

– Милорд, мне платят за осмотрительность, – сказал Винтерхольм.

В его голосе слышались плохо сдерживаемая обида и гнев. Варис хотел было извиниться, но Винтерхольм продолжил:

– Придворный шут обязан говорить правду, которую никто не скажет. – Теперь его голос звучал спокойно и резко, как стилет. – У нас есть система железных путей, построенная на деньги общества и на благо всего общества. Путешествие милорда Вариса по железным путям к Великому Разбойничьему Кряжу займет восемь или девять дней. После этого ему предстоит долгая поездка верхом, но палион Сильверн не допустит, чтобы милорд совершил ее в одиночку. Вдобавок милорд может остановиться на ночлег в усадьбе Странжа.

– Ты забываешь об Изворе.

– Отнюдь нет. Отвези его в усадьбу Странжа. Если ты считаешь, что спальный вагон для этого не приспособлен, можно заказать особый вагон или даже особый состав. А у меня есть хорошая знакомая, консейль одного палиона, которая умеет выглаживать рельсы. Возьми сиделку и обязательно пригласи Кларити; она объяснит людям Странжа, как ухаживать за Извором, и получит возможность хоть немного отдохнуть.

– А как же Треван Дейн?

– Он человек служивый, куда прикажут, туда и пойдет. Но ему лучше побыть в столице, пусть присматривает за особняком Извора. К тому же не стоит оставлять Клеста в одиночестве.

– Ты очень хорошо разбираешься в людях.

– Я постиг искусство выживания. – Винтерхольм снял шляпу, помахал ею, как шут погремушкой, и поцокал языком.

У Вариса наконец-то перестала болеть голова.

– Профессор Скорейши не воспитывал дураков.

– Позвольте с вами не согласиться, милорд корон. Нашими дурацкими шуточками мы развлекаем коронованных особ Алинсеи, и живется нам при этом лучше, чем какому-нибудь герцогу. Профессор был очень талантливым человеком, но самый большой его талант заключался в том, что он выявлял способности своих подопечных и развивал их, независимо от веяний моды или одобрения окружающих. Так он обращался с каждым из нас.

– Жаль, что я не был с ним знаком.

– Ты вложил деньги в то, чтобы его дело продолжалось. Но у меня есть еще один вопрос, более самоубийственный, чем предыдущие.

– Смерть у человека одна.

– У меня есть все основания считать иначе, но не будем сейчас об этом. Что там насчет коронов и того единственного, что древнее желания убивать? Я слышал множество историй про неудачный выбор партнеров, но любому юнцу понятно, что негоже тешить свою тыкалку, не заручившись согласием противоположной стороны. И почти все эти истории оканчиваются тем, что всех прощают, правда, не без того, чтобы кое-что кое-где пролилось. И в сказках короны и коронессы часто влюбляются в нищенок и лудильщиков с оловянными сердцами. Но легенды о любви двух коронов в лучшем случае заканчиваются смертью, а в худшем – смертью, войной и разрухой. С чего бы это, милорд?

– Ты ищешь объяснение или правду?

– А можно и то, и другое? Погода сегодня промозглая и пасмурная.

– Что ж, давай вообразим, что мы расположились у костра.

Они присели на расстеленную попону.

– Давным-давно, еще до Алостилета, короны считали себя полноправными властителями в своих владениях, можно сказать, королями. В сущности, для некоторых так оно и было. Если у тебя сильная армия, а у корона по соседству – слабая, то спустя какое-то время у тебя будет коронат побольше и мертвый сосед. Для этого нужно воевать, а у войны два исхода. И твоя победа вскоре подтолкнет соседей к объединению и очередному переделу карты. Теперь представь, что есть два соседствующих корона, а наследник у них один. Или же есть два наследника, каждый из которых хочет поделить наследство по-своему. Хотеть или не иметь – любой повод хорош для того, чтобы начать войну. Разумеется, этого недостаточно. Земля и власть – то, что якобы понятно каждому. Поэтому возникают легенды, что на коронов, которые захотели объединить свои земли, снисходит некое сверхъестественное возмездие. И все же, сколько бы ни велось войн, ни в одной не принимают участия ни призраки, ни демоны.

Винтерхольм кивнул:

– А в чем же тогда правда?

– Что ж, я попробую объяснить покороче. Ты знаком с двумя женщинами, но выбрать можешь только одну из них. Не будем задаваться вопросом почему. С каждой из них ты счастлив, и каждая счастлива с тобой. Одна – коронесса, или герцогиня, если угодно, а вторая – сиротка с улицы, такая же плутовка, как и ты, ставшая богаче коронессы. Кого ты выберешь?

– Герцогине не повезло, – сказал Винтерхольм.

– В мире редко кому везет.

– Смысл этой истории в том, что моя речь, мои манеры и мои познания будут ближе сиротке, ведь у нас с ней одинаковые инстинкты; если мы полюбим друг друга, то лишь потому, что нас свели одинаковые обстоятельства, так что я обязательно последую за ней.

– Такова логика историй, – сказал Варис.

– Истории рассказывают, какими мы должны быть, а не о том, какие мы есть. Истории никогда не упоминают, что наш образ жизни ведет к недоверию, что нам постоянно приходится притворяться и лгать изо дня в день для того, чтобы выжить. Что ж, братишка, теперь мне понятен смысл истории, и ты подтолкнул меня к этому пониманию так же, как сделал бы это Странж. Если в моем понимании обнаружится то, что потребуется вам и миледи Лумивесте, сделайте мне честь им воспользоваться, и я надеюсь, что вы не сочтете за дерзость, если я помолюсь за обе ваши души.

– Никакого вреда от этого не будет. – Варис достал из корзинки последний