— Тогда поехали, — сказала Норико, поднимаясь с дивана.

В целом день прошел, как я и предполагал, долго и скучно. Сначала мы три часа ходили между стендов выставки, где обе девчонки с интересом осматривали разные редкости, но так ничего и не купили, а потом поехали по магазинам. Четыре часа я делал вид, что мне все нравится, хотя поначалу было даже интересно, но под конец даже я подустал. Зато Норико и особенно Рейка были счастливы. Мелкой реально шло все. Она в любой одежде выглядела мило. Чему радовалась Норико, я не понимал, но и моя невеста не выказывала усталости.

Тем не менее кое-что интересное и не связанное с одеждой я все-таки узнал. Мы с Норико как раз сидели в креслах и ждали, когда из-за ширмы выйдет Рейка, дабы продемонстрировать нам очередное платье.

— Все-таки удивительная штука природа, — произнесла Норико.

— Ты о чем? — спросил я лениво.

— О красоте, — ответила она. — Аристократы поголовно используют ритуал на своих детях, а среди простолюдинов все равно появляются люди, оспаривающие их красоту. Причем в данном случае удивительно еще и то, что ты-то уродился вполне себе обычным парнем. То есть на тебе ритуал точно не проводили, а значит — и на ней.

— Я вообще не понял, о чем ты, — нахмурился я. — Какой еще ритуал?

— Как какой? — посмотрела она на меня с удивлением. — Обычный.

— А если поточнее? Для бывшего простолюдина, — усмехнулся я, глядя ей в глаза.

— Э-э… — растерялась она. — Ну… Обычный ритуал. Его над младенцами проводят, чтобы ребенок красивее был, когда вырастет.

Ах да, точно, Мизуки же рассказывала. Из-за этого ритуала аристократы и не бывают уродами. Особенно женщины. Меня это все как-то не волновало, вот я и запамятовал.

— И надо мной ритуала не проводили, — произнес я утвердительно.

— Может, и проводили… — засмущалась Норико. — Мало ли, я могу и ошибаться. Тебя нельзя назвать некрасивым, просто ты… ну… обычный.

Когда я родился, у родителей были довольно непростые времена, скорее всего, надо мной действительно никаких ритуалов не проводили. Просто страшно подумать, каким уродом должен был быть Сакурай Синдзи, если ритуал-таки был. А вот при рождении Рейки у родителей уже вполне могли появиться нужные инструменты. Похоже, это не какая-то там редкость, раз все аристократы так делают.

— Да и ладно, — пожал я плечами. — В мужчине не внешность главное.

— Вот-вот, — чуть быстрее, чем следовало, откликнулась Норико. — Внешность — это наше, женское, а мужчины другим ценны.

— И чем же? — стало мне любопытно.

— Силой, — ответила она, не раздумывая. — Мужчина обязан иметь силу для защиты семьи. Деньги с властью — то они есть, то их нет, а сила всегда с нами. Она же помогает получить и те самые деньги с властью.

— Что ж, — улыбнулся я краешком губ, — с этим тебе повезло. Муж у тебя будет сильный.

— Везение — это для дураков, — хмыкнула она. — А умные свою судьбу сами куют. Умные и сильные.

Было у меня чем ее подколоть, но не стал. Подкалывать я ее после свадьбы буду. А то еще взыграет у нее… ум, опять проблемы начнутся.

* * *

— Итак, — произнес я, глядя на Тейджо. — Ты просил меня помочь тебе стать сильнее, и я согласился. Тем не менее должен предупредить, что будет непросто. Ты сейчас, конечно, на все готов, но помни — я не стану тебя останавливать, если ты решишь уйти. Но и во второй раз за тебя не возьмусь.

— Я понимаю, — кивнул он.

Мы находились во дворе особняка и, в общем-то, я уже собирался уезжать. Собственно, только Тейджо и ждал. Неподалеку, у главного входа в поместье, стоял Казуки.

— Понимает он, — проворчал я. — Надеюсь, ты помнишь наш разговор на этот счет и догадываешься, что, пока школа отнимает у нас время, по-настоящему я тебя загрузить не смогу. Но постараюсь. Тем не менее до конца учебного года у тебя… Считай это легкой разминкой и попытайся выдержать хотя бы ее.

— Я сам себя уважать не буду, если не выдержу, — усмехнулся Тейджо.

— Что ж… — окинул я его фигуру взглядом. — Казуки!

— Слушаю, Синдзи-сан, — подошел он к нам.

— Принимай бойца, — произнес я. — Что делать, ты знаешь, график тренировок я тебе на почту скинул, — и, уже обращаясь к Тейджо, добавил: — Там все, как у Мамио, только жестче. Не будешь его слушаться, я тебе… Хотя нет. Пока мы учимся, кости тебе будет Казуки ломать. Все понял? До избиения от моих рук тебе еще дорасти надо.

— Очень… воодушевляюще, — заметил он уже без усмешки.

— Твой отец дал разрешение, — улыбнулся я. — И даже пообещал ставить тебя на ноги как можно быстрее. Так что не надейся отлежаться в больнице.

— Все настолько серьезно? — нахмурился он. — Нет, я не даю заднюю, просто хотелось бы знать, к чему готовиться.

— Поначалу тебя будут наказывать только за непослушание, — ответил я. — Учитывая твою мотивацию, ты вряд ли будешь слать Казуки куда подальше, так что и наказаний быть не должно. А вот потом… — покивал я якобы задумчиво. — Я буду давить на тебя. И если мне вдруг покажется, что удар в глаз — это полезно, ты этот удар получишь. Но тут уж от тебя зависит.

— Я буду стараться, — усмехнулся он напряженно.

— Да это уже не от старания зависит, — пожал я плечами. — Ты пойми, я не собираюсь прогонять тебя по… стандартному, скажем так, пути. Ты мой друг и получишь индивидуальную систему. Но для этого ее надо создать. Грубо говоря, поначалу я буду тыкать тебя палкой и смотреть на твою реакцию, и уже исходя из нее решать, как действовать дальше.

— Как-то оно все… — провел он ладонью по лицу. — Может, лучше что-нибудь стандартное? Проверенное временем, как говорится.

— Я собираюсь сделать из тебя сильнейшего в мире, дружище, — произнес я, глядя ему в глаза. — И ты на это уже согласился. Все, заканчиваем разговоры. Бегом в машину, вам еще до базы ехать.

* * *

— Итак, — произнес Цуцуи. — Ты просил помочь тебе почувствовать меч, и я придумал, как это сделать.

Мы с ним находились в додзё. Я, как и в прошлые разы, стоял перед ним в тренировочном кимоно с боккеном в руках, а вот старик сегодня приволок с собой специальную стойку, на которую повесил карту Японии. Причем Японии древней.

— А…

— Хочешь спросить, зачем нам карта? — улыбнулся он. — Все просто — будем учить историю нашей великой страны. Ты ведь сейчас в выпускном классе? Отлично.

— Я не понимаю… — произнес я немного растерянно.

— Помнишь, о чем я говорил в