Шрифт:
Закладка:
Несмотря на то, что Путин сделал Березовскому замечание, шоу еще не закончилось.
Олигарху по-прежнему принадлежала контрольная доля в другом канале - ТВ6, ориентированном на семейный досуг. Когда в апреле 2001 г. "Газпром" заложил НТВ, Евгений Киселев и ряд других ведущих журналистов НТВ перешли на ТВ6, который при поддержке Березовского был преобразован в оппозиционный канал. К концу года рейтинги ТВ6 выросли вдвое и составили 16% общенациональной аудитории. Это было больше, чем Путин готов был принять. На этот раз возмездие свершилось не через "Газпром", а через нефтяную компанию "Лукойл", принадлежащую другому прокремлевскому олигарху Вагиту Алекперову. Лукойл, владеющий 15% акций ТВ6, воспользовался неясным законом, который был отменен сразу же после окончания разбирательства, и заявил, что телеканал работает незаконно, поскольку не имеет достаточного уставного капитала. Либеральный истеблишмент, включая не только Горбачева, но и Ельцина, обычно хранившего молчание по таким вопросам, бурно протестовал, и в ряде российских городов прошли демонстрации протеста. Но вскоре после полуночи 21 января 2002 года, в середине одной из программ, был выдернут штекер, и телеканал ТВ6 был снят с эфира.
Но это был еще не конец истории. Протесты внутри России и волна критики за рубежом убедили Путина пойти на компромисс. Телеканал TV6 закрывался, но журналистам разрешалось создать новый канал, финансируемый 12 близкими к Кремлю бизнес-магнатами, среди которых были Абрамович, Олег Дерипаска, председатель совета директоров крупнейшего в мире производителя алюминия "Русал", и Анатолий Чубайс, возглавлявший теперь государственную монополию РАО ЕЭС. Телеканал ТВС, так называлась новая станция, вышел в эфир в июне 2002 года. Разногласия между журналистами, споры между спонсорами и, главное, финансовые трудности, вызванные недостатком рекламных доходов, обрекли проект на провал, и чуть более чем через год ТВС прекратил вещание.
Таким образом, три основных канала - РТР (переименованный в "Россию"), Первый канал и НТВ - теперь принадлежат государству, имеют от 50 до 60% национальной аудитории и практически монополию на освещение общественно-политической жизни. Некоторое время критические политические репортажи продолжала передавать телекомпания "Рен", частично принадлежащая РАО ЕЭС, но в 2005 году и она уступила свою позицию.
Путин не раскаялся. Когда студенты Колумбийского университета во время визита в Нью-Йорк высказали ему претензии по поводу ущемления свободы слова в России, он ответил: «У нас в России никогда не было свободы слова, поэтому я не очень понимаю, что тут можно ущемлять». Это было преувеличением, но не очень большим. Даже при Ельцине, когда ограничений было меньше, чем когда-либо до или после него, существовали рамки, которые журналисты знали, что не могут или не смеют переступать. За исключением этого короткого периода 1990-х годов, вся остальная история России, советской и царской, характеризовалась настолько жесткой цензурой, что введенные Путиным ограничения кажутся мягкими.
Это не значит, что надо преуменьшать тот откат, который произошел в первый срок правления Путина. Это был значительный шаг назад по сравнению с вольной анархией начала 1990-х годов. Но его нужно рассматривать в контексте.
Многим на Западе показалось, что Россия возвращается к своему тоталитарному прошлому. Однако такие слова следует употреблять с осторожностью. В тоталитарном государстве правительство осуществляет полный контроль над тем, что его граждане могут говорить, писать или, в крайнем случае, даже думать. Путинская Россия стала более авторитарной, менее плюралистичной, чем ельцинская. По выражению Волошина, "степень свободы стала меньше... степень порядка - больше". Но с советской практикой 1970-х - начала 80-х годов не сравнить, не говоря уже о таких подлинно тоталитарных государствах, как Китай, где СМИ должны досконально следовать указаниям Отдела пропаганды ЦК о том, что можно и что нельзя говорить.
Постепенно ситуация изменится. Но и на этом этапе президентства Путина либеральная радиостанция "Эхо Москвы" продолжала выступать с резкими нападками на политику государства. Печатные СМИ практически не подвергались ограничениям, не было попыток контролировать Интернет-сайты, которые, в отличие от Китая, не подвергались цензуре и становились все более популярными среди молодежи.
Алексей Венедиктов, редактор "Эха Москвы", как-то сказал, что при желании Путин "мог бы закрыть нас мизинцем". Если он решил этого не делать, то отчасти потому, что понимал, что российскому обществу нужны предохранительные клапаны, а отчасти для того, чтобы уверить западных партнеров в своих демократических намерениях. Но самое главное, что степень свободы - степень, которая будет меняться с годами и которую будет определять только Путин, - соответствовала той системе, которую он хотел построить. Теперь стал понятен смысл загадочной фразы, прозвучавшей тремя с половиной годами ранее в Декларации тысячелетия: "Государство должно быть в той мере, в какой это необходимо, свобода должна быть в той мере, в какой это необходимо". По мнению Путина, действительно "массовые" СМИ - общенациональные телеканалы - должны быть в руках государства. Других источников информации будет достаточно для обеспечения той степени свободы, которая, по его мнению, может быть разумно предоставлена российскому обществу.
За четыре дня до затопления "Курска" взрыв у киоска в пешеходном переходе в центре Москвы, в результате которого погибли восемь человек и более 50 получили ранения, стал нежелательным напоминанием о том, что война в далекой Чечне еще не закончена.
После того как в апреле этого года военные действия на территории Чечни были свернуты, конфликт перешел в плоскость мелких партизанских вылазок, сопровождаемых взрывами смертников, в основном в самой Чечне и соседних республиках. В этом смысле взрыв в Москве был исключением. Практически вся территория Чечни находилась под контролем федеральных сил. По оценкам главы ФСБ Николая Патрушева, в Чечне оставалось всего около 1 500 боевиков, в основном в горных районах на юге. В январе 2001 г. Путин почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы объявить о начале поэтапного вывода регулярных войск численностью около 40 тыс. человек. В дальнейшем операции будут проводиться силами внутренних войск МВД и спецслужб.
Конечной целью было сделать так, чтобы чеченцы сами отвечали за безопасность территории. Для этого были укреплены позиции Кадырова, а Путин добился повышения роли чеченской милиции. Однако существовали огромные проблемы. Институты республики были разрушены, большая часть экономики, или то, что от нее осталось, находилась в руках криминала. Вся добываемая в Чечне нефть, потенциально превышающая миллион тонн в год - этого было достаточно для финансирования всех восстановительных работ, - либо пропадала в огне нефтяных скважин, либо разворовывалась и продавалась на черном рынке. Получалась ситуация Catch-22. Без мира и безопасности
