Шрифт:
Закладка:
– Я клянусь, что убью Елену: она меня предала! – грозил полусумасшедший Яблонский, покидая Петербург.
В августе 1911 года Яблонская вновь приехала в Петербург на гастроли. Вместе с подругой по театру, «певицей-шансонеткой» Михалиной Зборовской из Варшавы, они поселились в доме на Черной речке.
В ту роковую ночь на 15 августа, около полуночи они собрались ехать в театр. Подруги, весело болтая, вышли на темную пустынную улицу, где их поджидал экипаж. Первой в него села Зборовская, а Яблонская задержалась у швейцара, который передавал ей вечерние письма. В эту минуту из темноты появился незнакомец, он подбежал к пролетке и с криком «Помни меня, Елена!» со всего размаху ударил Зборовскую по лицу фужером от вина. Это был Казимир Яблонский, охотившийся за своей супругой. В темноте он обознался…
«Дикий крик раненой женщины разбудил обывателей мирной набережной, – описывал происходившее потом обозреватель. – К раненой подбежали подруга, швейцар, сбежались встревоженные жильцы. Все лицо артистки было залито кровью. Вместо одного глаза зияла кровавая пустота».
Яблонского схватили через несколько минут: он не успел далеко убежать. Когда ему сообщили, что жертвой его злодейства стала подруга жены, он с досадой хладнокровно заявил:
– Какая досада! Я так хотел убить свою жену и только ради этого бежал из ссылки.
Оказалось, что Яблонский, скрываясь от полиции, скитался по ночлежкам. Чтобы не выдать своих намерений, в качестве оружия решил использовать не нож или кинжал, а большой бокал от шампанского. Он уже давно следил за супругой и подстерегал ее на улице, но все никак не мог выбрать подходящего случая.
В глазной клинике на Моховой Михалине Зборовской сделали срочную операцию, но спасти глаз не удалось. Друзья и товарищи по сцене решили перевести ее в Берлин, где могли сделать искусственный глаз и провести сложную операцию по восстановлению правильного овала лица. Елена Яблонская поклялась заботиться о своей несчастной подруге, которая невольно спасла ей жизнь…
Кровавое танго
Июньской ночью 1914 года, после представления в увеселительном саду «Аквариум», на квартире певицы Фабиани, проживавшей неподалеку – на Ружейной улице (ныне улица Мира), произошла кровавая драма. Выстрелом из револьвера в висок свел счеты с жизнью молодой танцор Ренато. Мотивом его самоубийства посчитали безнадежную любовь…
История трагической любви Ренато началась зимой 1913/14 годов, когда в Петербурге, как писали современники, «появилась эпидемия на танго». Модными танцами увлеклись преимущественно дамы, причем нередко из «высшего света». Антрепренеры кафешантанов «перебивали» друг у друга лучших заграничных исполнителей этого модного танца и платили им бешеные деньги. «Профессоров танго» приглашали в качестве учителей в светские салоны и платили им от ста до двухсот рублей за урок.
Одним из таких фаворитов танго стал молодой турецкий подданный Вильям де Молибран Смигалья, известного в Петербурге как Ренато. Он появился на горизонте столицы со своей партнершей госпожой Кризис, считавшейся за границей лучшей «тангисткой» и зарабатывавшей в северной Пальмире по восемь тысяч франков за свое мастерство.
Ренато быстро сделался любимцем петербургских дам, они теряли голову от молодого красавца и одаривали его бриллиантовыми кольцами и золотыми портсигарами. Между артистками началось соперничество за право танцевать с Ренато. Особенно завидовала его успеху кафешантанная певица Жармен Фабиани. Ей удалось увлечь Ренато, разлучить с прежней партнершей и увезти его в Вену. Первое время между Ренато и Фабиани царила страстная любовь. Однако, поскольку Ренато перестал выступать на сцене, скоро он остался без денег. Для него начались черные дни.
Первый акт драмы произошел в петербургском ресторане «Контан»: во время сцены ревности в присутствии Фабиани его ранил танцор-соперник. Вскоре после того случая Ренато бросил Фабиани, но в июне 1914 года по каким-то причинам снова посетил ее. Их бурное объяснение закончилось роковыми выстрелами в три часа утра…
«Эпидемия танго» запечатлелась и в почтовых открытках
В кафешантанном мире активно обсуждали это происшествие. Одни говорили, что в смерти Ренато виновата «бездушная кокетка» Фабиани, другие считали, что всему виной – «психопатическая неуравновешенность» Ренато.
«Труп танцора Ренато перевезен в покойницкую Петропавловской больницы, – сообщала одна из газет. – Рядом с трупом Ренато лежат другие жертвы „эпидемии самоубийств“. Левая сторона его лица до того изуродована, что Ренато трудно узнать. Все, очевидно, быстро забыли несчастного танцора, так как никто из его друзей и товарищей не зашел в покойницкую, кроме какой-то дамы, приходившей с расспросами».
«Королева скетинга»
В начале прошлого века одним из любимых занятий столичной публики стало катание на роликовых коньках. За несколько лет скетинг-ринги стремительно вошли в петербургскую жизнь. «Весь Петербург заговорил о новом спорте, появившемся теперь и в России, и теперь „скетинг-ринк“ (прежнее название. – С. Г.) у всех на устах», – писал в 1909 году один из спортивных журналов.
Одним из самых фешенебельных считался скетинг-ринг на Марсовом поле. Именно в нем началась история любви «королевы скетинга» к «маршалу поля» – инструктору скетинг-ринга. Спустя несколько лет она закончилась загадочным криминальным случаем, ставшим известным на всю столицу.
«Королевой скетинга» называли красавицу купеческую дочь Марию Толстинскую, которая почти каждый день, сияя бриллиантами и другими драгоценными камнями, появлялась на катке американского Роллер-ринга на Марсовом поле. У нее появилось здесь немало поклонников, но только к одному из них благоволила «королева скетинга» – к инструктору по скетингу молодому ловеласу Альберту Грейчунасу.
Вскоре между ними возникла любовная связь, причем довольно странная: Толстинская, обуреваемая муками ревности, следила за каждым шагом своего возлюбленного. В одну из бурно проведенных ночей она взяла с него слово, что тот бросит службу на скетинг-ринге и поступит к ней на содержание. Грейчунас выполнил условия: он оставил службу и принял предложение «королевы».
Спустя некоторое время произошла история, предвещавшая надвигающуюся беду. Толстинская доверяла своему возлюбленному и не запирала на ключ ни ларца с бриллиантами, ни зеркального шкафа. Но однажды часть драгоценностей Толстинской загадочным образом пропала. Грейчунас сразу же заявил, что во всем виновата прислуга, однако сыскной полиции не составило труда заставить бывшего инструктора сознаться в краже. Шестьсот рублей он вернул, а тысяча ушла на «уплату долгов». На первый раз Толстинская простила своего вороватого возлюбленного…
Скетинг-ринг на Марсовом поле. 1911 г.
