свидетельствам побывавших там, всю квартиру они отделали с редкой роскошью. Бархатные ковры, шелковые портьеры и дорогая обстановка комнат подчеркивали богатство владельцев.

Открытка начала ХХ в.

В гости к супругам часто приходили дамы, студенты, а и иногда и совсем юные гимназисты, и милые барышни. Совершенно случайно полиции стало известно, что в этой квартире происходят тайные свидания влюбленных пар.

За «домом свиданий» установили надзор, и слухи вскоре подтвердились. Выяснилось, что супруги фон В. приехали в Петербург из Москвы, где также держали «дом свиданий». Расследование показало, что супруги устраивали своим клиентам свидания с несовершеннолетними. Целый штат женщин исполнял роль жриц свободной любви.

Установив сей факт, поздним октябрьским вечером 1911 года полиция явилась на злополучную квартиру и поймала всех «с поличным». По словам хозяев, в квартире находились только близкие им лица и гости, однако полиция привлекла предприимчивых супругов к судебной ответственности за содержание «дома тайных свиданий», который приносил им крупный доход.

Дело о торговцах «живым товаром» передали в петербургский окружной суд. Особую тяжесть обвинению придавало сводничество с малолетними. Как оказалось, долгий успех «дома свиданий» объяснялся умелой постановкой дела: супруги фон В. еженедельно меняли свою прислугу, чтобы та не проникла в тайны их «предприятия». Избранный круг клиентов, попадавших в «дом свиданий» по особой рекомендации, также обеспечивал сохранение тайны.

После ареста супругов к гостеприимным дверям их квартиры приезжало еще немало клиентов, не знавших о крахе «дома свиданий». Но двери были наглухо закрыты: здесь больше никого не принимали. По распоряжению полиции было также уволено несколько человек из домовой администрации, знавших, но молчавших о «тайном доме свиданий».

«Так окончилась история дома свиданий, – сообщалось на страницах одной из питерских газет. – Он считался в Петербурге одним из самых шикарных и имел большую славу среди многочисленных привилегированных клиентов, пользовавшихся его услугами».

Порнографы в «Северной гостинице»

В конце лета 1911 года в одном из номеров уже упоминавшейся «Северной гостиницы» на Знаменской площади поселились двое мужчин «армянского типа», представившихся представителями Бакинского нефтяного товарищества. По их словам, они прибыли в Петербург из Баку по неотложным коммерческим делам.

Макульянц и Азуминьянц – так звали нефтяных коммерсантов – вели довольно скромный образ жизни, тратили деньги со строгим расчетом и заказывали себе в номер только самое необходимое. Вечером они обычно уходили, а днем к ним приходили посетители, причем почему-то исключительно дамы. По словам коммерсантов, приходили эти дамы исключительно «по делу». Все выглядело вполне благопристойно, и нефтепромышленники спокойно прожили в гостинице почти два месяца.

Однако в один прекрасный день в помещение «Северной гостиницы» нагрянула полиция, и господам коммерсантам было предъявлено обвинение в том, что они занимаются «фотографированием голых женщин и другими неблаговидными делами». Как оказалось, дамы, приходившие к представителям общества «по делам», служили им объектами для «фотографических упражнений», причем свободный «фотограф» принимал участие в общих «группах».

Разоблаченные порнографы, однако, достаточно спокойно отнеслись к обвинениям. Они заявили, что действительно занимались фотографированием, но производили эти опыты, во-первых, только с согласия своих знакомых дам, а во-вторых, просто «из любви к искусству», не имея намерения сбывать куда-либо свои снимки. Тем более что порядок они не нарушали, не шумели и никаких скандалов не устраивали, а чем занимались у себя в номере, кроме «опытов фотографии», – это их личное дело.

Не сумев разоблачить подпольных порнографов, полиция решила все-таки найти виновного и предъявила обвинение к администрации «Северной гостиницы» – «за допущение в своих стенах непотребных действий». Дело разбиралось у мирового судьи 48-го участка.

Представитель гостиничной администрации настаивал на том, что в отеле никто ничего не знал об «опытах», происходивших в номере, занимаемом «нефтяными дельцами». Следовательно, нет повода обвинять администрацию в допущении «неблаговидных действий». Мировой судья признал эти доводы вполне обоснованными и вынес хозяевам «Северной гостиницы» оправдательный приговор.

Полиция, не сумевшая ни арестовать порнографов, ни привлечь к ответственности гостиничных хозяев, оказалась посрамленной. Дело закрыли и постарались о нем больше не вспоминать.

«Половой гурман»

В июне 1908 года спокойствие столицы буквально взорвалось скандальным до неприличия делом «полового гурмана» француза Дю-Лу, которое рассматривалось в петербургском окружном суде. Он обвинялся в «чудовищном преступлении» – растлении и сводничестве.

Статский советник Шарль (Карл Юльевич) Дю-Лу производил впечатление вполне добропорядочного господина. Он служил преподавателем французского языка в Пажеском корпусе, воспитателем детей высокопоставленных особ в Женском институте принцессы Терезии Ольденбургской и учителем литературы в старших классах женской гимназии. Скромно, но изящно одетый мужчина 43 лет…

Вместе с ним на скамье подсудимых оказались четыре «простые русские бабы», обвиняемые в сводничестве. На руках у одной из них находился грудной ребенок, которого она тут же пеленала, а на барьере развешивала пеленки.

На суде выступило более шестидесяти свидетелей. Среди них выделялись малолетние девочки – жертвы «полового гурмана», явившиеся в суд давать показания. Процесс постоянно замедлялся медицинским освидетельствованием жертв преступлений Дю-Лу. Самого Дю-Лу подвергли психиатрической экспертизе и признали «вполне психически здоровым».

Особый интерес публики вызывала Капитолина Морозова, в сожительстве с которой обвинялся Дю-Лу. «Сегодня в утренних газетах было указано, что Капитолина Морозова совсем маленькая, худенькая девочка, – писали «Биржевые ведомости» 5 июня 1908 года. – Это неверно. Она прекрасно упитана, и врачи высказались, что она выглядит старше своих лет».

Судебное разбирательство продолжалось девять дней. Все это время присяжные заседатели сидели чуть ли не под арестом, дабы «на их совесть не оказывали давления постороннего влияния». Они не имели права покидать здание суда, а свежим воздухом могли подышать только два раза в день в садике у здания суда, да и то под присмотром судебного пристава. Им разрешалось видеться с родными и знакомыми, но также в присутствии пристава. Присяжные могли читать газеты, но лишь после того, как специальный цензор вырезал из них все, что касалось дела Дю-Лу.

Прокурор обвинял «полового гурмана» в двух случаях изнасилования и в одном «покушении на растление». Он представил доказательства, что одна из любовниц Дю-Лу три месяца назад покончила с жизнью, бросившись под поезд.

Дело Дю-Лу

Однако Дю-Лу настаивал на своей невиновности, изображая себя жертвой шантажа. В последнем слове он клятвенно обещал в случае оправдательного приговора уехать во Францию и никогда больше не возвращаться в Россию.

Присяжные заседатели признали Дю-Лу виновным в «покушении на растлении» и в «бесстыдных действиях». Мать Капитолины Морозовой признали виновной как соучастницу в покушении на растление Капитолины. Суд приговорил «полового гурмана» к «лишению всех прав состояния» и к шести годам каторжных