подозревали в распространении листовок, которые ей давал Кузов. А еще Зинаиде очень льстило, когда ее называли курсисткой. Родные Зинаиды терпеть не могли «бунтаря» Кузова, но ничего не могли поделать, чтобы отвлечь от него Зинаиду. «Помешалась она на политике», – говорили они…

Однако время безнаказанных революционных «эксов» не могло продолжаться бесконечно. Александра Кузова поймали и посадили в тюрьму. В мае 1910 года военно-окружной суд приговорил его по нашумевшему в Петербурге «делу 69-ти» к каторге на два года и шесть месяцев. Зинаида тоже попала за решетку, несколько недель просидела в тюрьме, но улик против нее оказалось недостаточно, и ее отпустили.

Говорили, что Кузов оказывал огромное влияние на Зинаиду. Она действительно была готова на все ради него и порой служила послушным орудием в его руках. В течение года она отдавала Кузову, уже сидевшему в тюрьме, свой последний заработок. На белье, которое она передавала ему на свиданиях, Зинаида ухитрялась сообщать условными знаками данные предварительного следствия. Когда эта афера раскрылась, Кузову запретили принимать белье и облачили его в казенное арестантское платье.

Разлука не погасила чувства молодых людей. Вскоре после того, как Кузова осудили на каторгу, и приговор вошел в законную силу, в тюремной церкви состоялось его венчание с Зинаидой. По словам ее родных, она собиралась следовать за мужем на каторгу. И вот – такая страшная развязка этой романтической любовной истории двух пламенных борцов-бунтовщиков. Никто не мог предвидеть такого неожиданного финала. Что же стало причиной зверского убийства?

Поговаривали, что Кузов отличался безудержной ревностью. Пока он сидел в тюрьме, до него доносились смутные нехорошие слухи о похождениях его жены, и жгучая ревность изводила его в одиночной камере. Уже потом стало известно, что в письмах к ней из тюрьмы он нередко упрекал жену за «подлое поведение».

Как впоследствии признавались и родные Зинаиды, она действительно вела загадочный образ жизни. Временами чем-то занималась на карточной фабрике или на какой-нибудь мануфактуре, потом бросала работу. Ночи Зинаида чаще всего проводила вне дома и возвращалась за Невскую заставу только на рассвете.

Решающим моментом стало то, что против Кузова, уже осужденного на каторгу, возбудили новое уголовное дело – по вскрывшимся фактам убийства шести городовых в 1907 году. Дело уже было передано прокурору военно-окружного суда, и, возможно, Кузов не без основания предвидел грозившую ему смертную казнь. «Разбойник, должно быть, почуял, что не миновать ему виселицы, и потому решил: не доставайся, мол, никому другому!» – говорили потом родные Зинаиды.

Незадолго до трагедии на Тверской Кузов спешно отправил две телеграммы жене, вызывая ее на свидание. Зинаида не подозревала ничего дурного. Придя в жандармское управление, она старалась выглядеть перед мужем кокетливо, даже завила свои немного подстриженные густые черные волосы.

Среди прочих вещей Кузов попросил жену принести ему бритву. Она и стала орудием страшного убийства… Из жандармского управления Зинаиду отправили в Обуховскую больницу, но туда она не доехала: скончалась по дороге. Через несколько дней родные похоронили ее на Успенском кладбище в селе Михаила Архангела за Невской заставой…

«Мне грозят кандалы, но я счастлив»

Бурным выяснением отношений закончился конфликт между двумя студентами. Впрочем, причиной ссоры стали вовсе не идейные разногласия, а любовная история. «Героиней» драмы стала курсистка Надежда N. – фамилия ее в столичной печати не разглашалась.

Кровавая драма разыгралась в феврале 1913 года в квартире одного из домов по Бронницкой улице: студент Меньшагин тремя выстрелами из револьвера пытался убить студента Бомзе. К счастью, ему не удалось этого сделать: все три раны – в шею, руку и бедро – оказались легкими. Пострадавшего отправили в больницу, но уже на следующий день выписали.

Меньшагин объяснял свой поступок желанием отомстить за поруганную честь девушки. По его словам, Надежда «вступила с ним в связь» и рассказала о своей прежней любви к студенту Бомзе, который ее жестоко оскорбил. После этого Меньшагин решил объясниться с Бомзе, но Надежда его удерживала, боясь огласки. Некоторые свидетели говорили, будто бы Меньшагин открыто заявлял: «За такое дело – смерть!» и что якобы он заблаговременно запасся оружием.

Суд по делу «студентов-соперников», состоявшийся почти через год после драмы, вызвал особый интерес среди «желтой прессы», поскольку изобиловал, как писали тогда, «интимными подробностями» из жизни обвиняемого и героини трагедии. Меньшагин не признал себя виновным в попытке предумышленного убийства. «Я хотел его наказать, – признавался он, – только попугать смертью. Выстрел произошел случайно, намерения убить я не имел». По словам свидетеля, первый выстрел оказался неожиданным, а затем завязалась схватка из-за револьвера, во время которой Бомзе и был ранен еще два раза.

«После выстрелов я понял, что они распечатали тайну Надежды Григорьевны, – продолжал свои признания студент Меньшагин. – Если я и проявил сочувствие господину Бомзе после ранения, то я думал, что он никому ничего не скажет, не откроет тайны. О, если бы я знал, что он…» Слезы мешали ему говорить…

Героиня драмы на суд не явилась, но ее показания были зачитаны. Она признавалась, что рассказала Меньшагину о своих отношениях с Бомзе (она считала их «грязью»), рассказала, как он ее оскорбил, и они вместе рассуждали о том, что Бомзе следует «попугать» смертью. Заходила даже речь о пугаче, стрелявшем холостыми. Однако в ход пошло настоящее оружие.

Присяжным заседателям пришлось нелегко: факт попытки убийства был налицо, но обвиняемый явно вызывал некоторое сочувствие. С горячей речью выступил обвинитель, доказывавший, что преступление явилось актом сознательной мести. В своем последнем слове Меньшагин защищал доброе имя своей возлюбленной. Он брал всю вину на себя и отрицал ее подстрекательство к преступлению. «Я счастлив, что выстрелами в Бомзе и грозящими мне кандалами смог купить безопасность нескольким, хотя и не знакомым мне женщинам», – заявил Меньшагин, считая себя, по всей видимости, избавителем «слабой половины» от злодея-ловеласа Бомзе.

Целый час потратили присяжные заседатели, чтобы вынести свой вердикт. Он гласил: виновен в нанесении легких ран. Окружной суд приговорил Меньшагина к восьми месяцам тюремного заключения, но ввиду того, что преступление произошло 20 февраля 1913 года, то есть накануне царского манифеста, объявлявшего послабления в связи с празднованием 300-летия Дома Романовых, суд скинул с наложенного наказания одну треть. Таким образом, оно составило пять месяцев и десять дней тюрьмы.

И заключительный штрих этой истории. Бомзе заявил, что простит Меньшагина, если тот возьмет обратно все возведенные на него обвинения. «Согласны ли вы примириться на таких условиях?» – задал вопрос председатель, обращаясь к Меньшагину. Тот долго молчал, а затем категорически отказался…

Любовь гувернантки

Какие только романтические истории не случались порой в Петербурге!