Попасть сюда, найти копье, убраться отсюда. Я думала, что эта часть миссии будет самой легкой, и использование Хоревала для убийства питомца Релоса Вара – ледяного дракона – ее легко затмит по сложности. А теперь выяснялось, что все совсем не просто.

Я подошла к нему.

– О, Коун, мне так жаль, – сказала я. – Я не хотела втягивать тебя в это. Я предполагала, что Вар привезет сюда одну меня.

– Предполагала… – Он удивленно заморгал, а затем вскинул руку: – Пожалуйста, не говорите больше ни слова. Мне больше нельзя доверять. Я уже сказал, что вы были невосприимчивы к созданию гаэша. В отличие от меня.

У меня отвисла челюсть. От услышанной правды у меня сжалось сердце и меня охватил ужас.

Я никогда не хотела подвергать своих друзей риску. И уж особенно такому.

– У кого он? У кого твой гаеш? Я… – Мое тело вновь напомнило мне, что сейчас я слаба, как новорожденный жеребенок. Долговязый и не обладающий даже десятой частью моей обычной силы.

Я положила руки на колени и глубоко вздохнула. Я не планировала, чтобы все пошло так. Я предполагала, что все пойдет по-моему.

Я ведь всегда побеждала, не так ли?

Митрос сейчас бы просто посмеялся надо мной, и совсем не по-дружески. Тераэт не стал бы смеяться, но его гневное «я же тебе говорил» прозвучало бы еще хуже. Они оба говорили, что риск слишком велик, а я проигнорировала их слова. Я была слишком самоуверенна, слишком высокомерна, слишком уверена в своем успехе.

И очень, очень неправа.

– Что они со мной сделали? – спросила я.

– У вас татуировка на спине, – ответил он. – Похожая по стилю на знак, который мы видели в Мерейне. Я не знаю, что она делает, но Релос Вар сказал, что это «вырвет вам когти».

Я кивнула, борясь в равной степени с тошнотой и отчаянием. То, что у меня забрали силу, действительно «вырвало мне когти», но они ошибались, если думали, что их знак превратит меня из жеребца в кобылу.

Я положила руку на стену и нащупала гладкий камень. Сколько стен отделяло меня от свободы? Поместили ли они нас в комнату без окон, чтобы не дать нам сбежать, или потому что в провинции, скованной вечной зимой, только дурак будет делать окна в стенах?

– Итак, мы в Йоре, – сказала я.

– Мы в Йоре, – согласился брат Коун.

В комнату вошла Сенера с подносом в руках. В отличие от брата Коуна и меня, она выглядела весьма прелестно и совершенно не изменяла своему стилю. Сейчас на ней была меховая куртка и длинная, ниспадающая серая туника.

– Я бы спросила, как вы себя чувствуете сегодня утром, но и так знаю ответ. Надеюсь, вам было удобно. Я попросила поместить вас в теплую комнату. Йорцы иногда забывают, что не все переносят холод так же хорошо, как и они. – Сенера поставила поднос на стол. – Я принесла вам обед. Скоро у нас будет пир, лучше поесть заранее. Рацион йорцев состоит почти исключительно из мяса. Понадобится время, чтобы привыкнуть.

Я поймала себя на мысли, что задаюсь вопросом, не возвращалась ли она в Джорат лишь для того, чтобы принести нам еду. Я увидела несколько мисок риса, пахнущего кокосом и жасмином, ароматное овощное рагу, яичницу из утиных яиц, банку соуса чили и прочие обычные гарниры из овощей и ферментированных закусок. Она даже чай принесла.

Я нахмурилась. Она обращалась с нами как с саэленом. Не как с заключенными, не как с врагами, а как с новыми членами семьи. Как будто можно было считать само собой разумеющимся, что мы будем вести себя спокойно, как это делали бездомные.

Потом я поняла, что это не было великодушием, доверием или желанием примириться с нами: несомненно, это была мера безопасности. Для мяса требовались ножи. Для такой трапезы – нет.

– Я не ем мяса, – сказал брат Коун.

– Боюсь, тебе не повезло, потому что ты вот-вот начнешь. – Сенера подошла к двери поменьше, которая, как оказалось, вела в шкаф, и вытащила оттуда рубашку, брюки и длинное темно-красное платье. – Я принесла одежду, пока вы спали, так что тебе есть что надеть, чтобы встретиться с Достопочтенным.

– Достопочтенным?

– Ты будешь так называть герцога. – Она улыбнулась: – Йорцы отвергают титулы Куура.

Я прищурила глаза:

– Герцог – куурец.

– Я бы не стала упоминать при нем об этом.

– Почему бы просто не убить меня? Зачем вы привели меня сюда?

Она перестала улыбаться:

– Релос Вар думает, что ты полезнее ему живой. По крайней мере сейчас. Так что старайся вести себя соответственно. – Она бросила одежду на кровать и указала на комод: – Там ты найдешь украшения и расчески для волос: их достаточно, чтобы удовлетворить гордость жеребца. Пообедайте и приготовьтесь. Я вернусь через час, чтобы отвести вас к герцогу.

– А если мы скажем «нет»? – Я скрестила руки на груди.

Она усмехнулась:

– Не будь глупой. Если мы не хотим причинять тебе боль, то это не значит, что мы этого не сделаем. И сейчас в тебе нет ничего особенного. Ты просто обычная девушка. А он? – Ее серые глаза метнулись к брату Коуну. – Причинить боль ему еще легче.

– Не смей!.. – Я рванулась к ней, заставив ее вздрогнуть. Пусть и на мгновение. Но затем она схватила меня за запястье и резко вывернула его так, что я закричала от боли. Я была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Она прижала меня к краю стола.

– В любое. Время. Когда. Захотим, – отчеканила она и вышла за дверь.

Когда я повернулась к брату Коуну, он уже начал завтракать.

– Ешь, – сказал он мне. – Нам понадобятся все наши силы.

Одежда, которую принесла Сенера, была тяжелой, плотной и шерстяной. Она состояла из шерстяных брюк и рубашки, отделанных мехом, – для Коуна и длинного красного шерстяного платья – для меня.

– Я бы не хотела сражаться в этом, – призналась я, с отвращением уставившись на платье.

– Я подозреваю, йорцы считают, что женщины не должны сражаться, – сказал Коун.

– Я не… – Я оборвала речь на полуслове и вздохнула: – Я ведь не смогу убедить их обращаться со мной как с мужчиной?

– Я не… думаю… нет…

Я неразборчиво зарычала, снимая ночную рубашку. Краска под нею отслаивалась лохмотьями.

– Мне нужно принять ванну, – сказала я. – Но я очень сомневаюсь, что в Йоре можно… Стоп. – Я нигде не видела ночного горшка. Либо Сенера забыла об этом, что было на нее не похоже, либо вела себя жестоко, что