что он уже и сам мог бы его провести. Теперь брат Коун понимал, что все это – не заклинание, точнее, его можно было считать таким же заклинанием, как и тот символ, который он подсмотрел у Сенеры. Если шаг за шагом следовать ритуалу, то вполне можно было бы получить надежный, предсказуемый результат, и способность колдовать не имела тут никакого значения. Любой мог бы создать гаэш, если бы следовал указаниям.

Но в итоге все равно ничего не вышло.

Затем Релос Вар применил иную магию, притягивающую магические силы и переплетающую связи. В какой-то момент, исчерпав весь запас безделушек, из которых можно было создать гаэш, он даже открыл Врата в иное место. И в тот момент, когда Релос Вар работал, что-то в нем снова привлекло внимание брата Коуна. Он снова почувствовал, что знает его. Вар не был ему незнаком, брат Коун знал его.

Поскольку брат Коун вел себя тихо и не двигался места, на него никто не обращал внимания. Никто не мешал ему войти в Озарение.

Так что он понял, почему Релос Вар показался ему таким знакомым.

Он творил магию так же, как отец Зайхера.

Брат Коун получил по магическим искусствам более глубокое образование, чем большинство выпускников Академии. Отец Зайхера был весьма дотошным инструктором – одним из тех, кто верил в необходимость преподавания основ и теории. И поэтому брат Коун знал, что магические наставления могли не только вдохновлять и давать советы. Магия была индивидуально определенной. Никто не подходил к созданию заклинаний одинаково. Даже у близнецов были бы разные подходы к произнесению заклинания.

Но Релос Вар творил чары так же, как отец Зайхера.

Точно так же.

Коун вообще не заметил никакой разницы[183].

И, широко распахнув глаза, он привстал со скамьи, тихо прошептав:

– Зайхера.

Релос Вар поднял на него глаза.

Их взгляды встретились.

Релос Вар помрачнел. На долю секунды он даже выглядел каким-то опустошенным.

Убитым горем.

А затем он опустил глаза и, отбросив кристалл, который использовал для фокусировки, усмехнулся:

– Не удивлен, что ты потерпела неудачу, ученица. Нас кто-то опередил.

Сенера заморгала, удивленно глядя на него:

– Что?

– Ты не можешь создать ей гаэш, потому что он уже у нее есть. Нас кто-то опередил, ее душа принадлежит кому-то другому.

– Кому?

Релос Вар, казалось, задумался над этим вопросом.

– Понятия не имею, – и рассмеялся: – О, я не произносил эти слова столетиями. К несчастью… – Он указал на Джанель. – У нас нет времени удовлетворять наше любопытство. Раз мы не можем создать ей гаэш, нужно действовать по-другому.

– И что вы собираетесь делать? – спросила Сенера.

– Вырвать когти нашей маленькой львице, – хмыкнул Релос Вар. – Ну или, по крайней мере, ограничить ее способность расшвыривать солдат, как мышей. Нет никакого удовольствия в том, чтобы отвезти ее к герцогу Каэну лишь для того, чтоб увидеть, как она оторвет ему голову. – Он на миг замолчал. – Не говори герцогу Каэну о ее гаэше. У него и так слишком много параной.

Казалось, они не обращали на брата Коуна никакого внимания, и жрец решил, что Релос Вар, должно быть, не расслышал, что он сказал. Коун почувствовал, как невидимая рука, схватившая его за горло, ослабла, и он облегченно выдохнул.

– Давайте перевернем ее, – предложила Сенера. – Лучше обработать ей спину. – И она добавила немного воды в черные чернила, разводя их, а Релос Вар осторожно перевернул Джанель на живот.

Брат Коун посмотрел в сторону двери. Как далеко он сможет убежать, прежде чем его схватят охранники? Он не знал ни одного толкового заклинания невидимости – если он и умел что скрывать, так только слова. Может быть, если бы что-то отвлекло охранников…

Когда он обернулся, Сенера уже рисовала на спине Джанель знак. И хотя брат Коун не мог помочь графу, он все равно замер.

Она рисовала знак.

Не тот же, который использовала для очистки воздуха, но чем-то похожий по стилю. И стоило Сенере завершить обводку линий на коже Джанель, как чернила мгновенно впитались и высохли, став столь же стойкими и темными, как пальцы Джанель.

Сенера отступила на шаг, любуясь своей работой.

– Этого должно хватить, – сказала она. – Когти вырваны, как и приказано. – Она на миг замолчала, и на лице ее появилось печальное, горькое выражение: – Зачем мы это делаем?

Вар молча заломил бровь.

– Зачем мы берем ее с собой? Что вы задумали?

Релос Вар выглядел удивленным:

– Ты меня что, допрашиваешь?

– Вы лишили эту женщину… – Она запнулась. – Нет, даже не женщину. Вы лишили эту девушку ее силы, а теперь бросаете ее на растерзание волкам. Это так на вас не похоже.

Он усмехнулся:

– Но мы не лишили ее силы. Мы лишь забрали ее костыли. Раньше ей никогда не требовалось развивать свои способности. Можно назвать это мотивацией. Что касается того, что я задумал… – Вар оглянулся на Коуна, а затем снова обратил внимание на Сенеру: – То же, что и всегда. Я забочусь о том, чтобы пророчества исполнились. «Нужное демону дитя»…

– «Нужное демону дитя собирает сломленных, колдуний, колдунов и преступников – ярых мятежников, дабы замыслить завоевание и восстание, пока зимняя злоба прячет цепи во дворце снежного короля». Деворанские пророчества, книга третья, четверостишие семнадцатое, – скривила рот Сенера. – Отлично. Я допускаю мысль, что дворец снежного короля находится в Йоре, но я не понимаю, как она должна замыслить восстание, находясь там в плену. И, опять же, разве не герцог Каэн – нужное демону дитя?

– Он может им быть, – ухмыльнулся Релос Вар. – Но, между нами говоря, я всегда чувствовал, что эта интерпретация была немного натянутой. – Он глянул на неподвижное тело Джанель, и улыбка пропала. – Я ставлю металл на нее. Но ты ведь знаешь, как я всегда говорю. Хочешь выиграть скачки…

– …ставь на всех лошадей, – закончила за него Сенера. – Тогда мы отправляемся?

– Не совсем. – На лице Релоса Вара проступило искреннее раскаяние. – Боюсь, сперва нам все-таки нужно будет создать еще один гаэш.

Повернувшись, он уставился на брата Коуна.

И тот понял, что одурачить Релоса Вара ему не удалось.

33: Дружеское воссоединение

Провинция Джорат, Куурская империя.

Через три дня после того, как Кирин обнаружил, кто контролировал Людей Грифона

– Значит, Релос Вар сделал тебе гаэш? – спросил Кирин.

Брат Коун вздрогнул.

– А ты как думаешь? – Он поморщился: – Мои извинения. Я веду себя грубо. После трех лет, когда мне не было позволено говорить об этом…

Джанель отодвинула свой стул и вышла из комнаты, направившись к конюшне.

Брат Коун